Ксения Сергеева - Ткач

— Это твой жемчуг?

— Мой!

— Как ты его нашла?

— Шла, увидела блестящее…

— И решила, что оно — твое?

— Не решила, просто узнала, — девочка перебирала украшение в пальцах.

— Видела подобное прежде?

— Да. Нет. Я не знаю… Сид, но оно моё, я точно знаю, что мое. У меня вот тут всё как свело, — Тилл указала на сердце. — И я никому, никому не отдам!

— И не нужно, не нужно. Мы сделаем вот как…

Они вернулись в лагерь, и Сид отвел деда в сторону. Они говорили тихо, но Тилл знала, что сейчас Сид попросит Дентара оставить цепочку у нее до Далекого Сбора, а там объявить о потере. Если кто-то обратиться за найденным, то так тому и быть, а если нет, то пусть вещичка останется у девочки. Дентар пожал плечами и, по всей видимости, согласился. Тилл чуть не подпрыгнула, но сдержалась, с важным видом забравшись на козлы. Сид подмигнул ей, а Фин ухмыльнулся. Он, как никто, знал, насколько хорошо умеет уговаривать его брат.

Пестрые ярмарки западного Саосса меркли перед яркостью Далекого Сбора. Раз в десять лет все караваны съезжались к горным кряжам на праздник. Фин ошалело смотрел по сторонам, Сид старался не удивляться — не чета, — но всё же то и дело ловил себя на том, что рот приоткрыт. Тилл едва ли не до земли свешивалась с повозки, чтобы получше рассмотреть товары, разложенные прямо на траве. Пока обоз продвигался к свободному месту, указанному здоровым детиной у импровизированных ворот из двух кибиток, циркачи не успели увидеть и пятой части того, что скрывал в своих недрах съезд всех общин. К вечеру, когда выстроенные по кругу повозки общины оживали ароматными запахами ужина, троица обошла едва ли половину лагеря. Чего только они не увидели: и ткани, пропитанные особыми травами, сохраняющими цвет и придающими одежде особый запах, и диковинные яства, рассыпанные по огромным блюдам, и кувшины, такие огромные, что уместили бы в себе Тилл в полный рост, и украшения, и оружие, и книги. Огромные фолианты с трудом удерживались осью телеги, Фин знаком выказал уважение продавцу и пообещал вернуться.

— Зачем тебе книги? — Тилл обиделась, когда её оттащили от возка со шкатулками. Таращилась она больше на продавца с кожей цвета угля, но и шкатулки были хороши. — Лишний вес только!

— Шкатулки твои — лишние, а книги — знание, — Фин смеялся.

— Ничуть даже, у нас дед есть, зачем нам какие-то… книги?!

— А если дед умрет? — Сид ткнул брата локтем в бок.

— Не умрет! Не умрет! Никогда-никогда не умрет! — Девочка побежала к лагерю, и близнецы в кои-то веки не поспешили за своенравной Тилл.

— Думай, что говоришь!

— А что, ведь он умрет… Кто тогда расскажет им все эти сказки, если не книги?

— Фин, ты… как это на их языке?.. дурак!

— Это почему это?

— Нельзя говорить такое человеку, который любит Дентара.

— Я тоже его люблю, забавный старикан, но я не боюсь того, что он умрет, это ведь неизбежно.

— Это ты, а она… Она же совсем еще маленькая, ни к чему ей знать о смерти.

— Всё равно она узнает и… — Фин осекся под гневным взглядом брата.

— Только я буду решать, что она узнает и когда.

Сид просочился между двумя ругающимися торговками, оставив брата в недоумении хватать ртом воздух. Фин постоял еще какое-то время, никак не решаясь осмыслить подобное заявление брата, вдохнул, попробовал выдохнуть и закашлялся. Едкий запах дыма выедал глаза, шумные толпы людей гудели, подобно пчелиному улью, жар костров обжигал кончики пальцев, а встречные взгляды пылали злобой. Почувствовав, что вот-вот задохнется, Фин побежал прочь от стоянки, мимо охранника, в степь, туда, где подлунные шелка травы дышали звездными россыпями. Отдышавшись, он опустился на землю. Вот теперь можно было подумать. И что это было? Откуда эти ужасающие картины. Переволновался, конечно же, вот только никак не отпускало что-то тянуще-липкое, застрявшее в горле. Фин попытался откашляться, ничего не вышло. Набрав в легкие побольше воздуха, он закрыл глаза и попробовал сосредоточиться. Что-то повисло в воздухе, что-то, природу чего Фин не мог определить без брата.

Сид. Если бы его последние слова звучали в Саоссе, он только что обручился бы с малолетней девчонкой без роду-племени, самозванной владелицей жемчужной нити, затерянной где-то в просторах Третьего эфира. Фин не помнил его названия, в который раз кляня себя за то, что плохо занимался с картами. Сид, наверняка, помнит. Третий эфир, луковой шелухой обнимал Второй, который они проскочили в бегстве из Четвертого. Игантенн, кажется, так он назывался. А этот… Странное место без власти, без религии, почти без воды, с несколькими солнцами и лунами, где люди живут лишь для того, чтобы жить, и раз в десять лет собраться вместе на огромной поляне у гор, которые они никогда не решатся перешагнуть… И что тут делает эта девочка, с такими темными волосами, с такой светлой кожей, девочка, совсем не похожая ни на кого из них… Девочка, так похожая на них с Сидом. Неужели брат что-то почувствовал, неужели поэтому своими — ничего не значащими для этого эфира, но столь многообещающими для Саосса — словами взял её под своё крыло? Поймет ли это дитя, сколь многим пожертвовал сейчас брат? Фин хмыкнул и прогнал прочь мысли, так напомнившие ему отповедь отца перед их заключением. Подняв глаза к небу, Фин молча следил за скольжением лун ровно до той поры, пока над поляной не повисла тишина. Он вернулся к повозке. Сид спал, пальцы его уже привычно зарыты были в волосы Тилл. Фин покачал головой, улыбнулся и, устроившись рядом с семьей, спокойно уснул.