Ксения Сергеева - Ткач

— Что там происходит, ты знаешь? — девушка выглядывала из-за плеча Сида на улицу. Они остановились у одного из окон небольшой залы, украшенной коврами всех оттенков красного.

— Они добрались до монастыря, — голос магистра не выражал ничего, а глаза Литы округлились.

— Но как? Ведь стены… и это же… монастырь!

— Дурочка. Жаль, своего ума не одолжу, — Сид перевел взгляд на макушку Литы, затем на дверь, предусмотрительно запертую. — Как ты не поймешь, борешься ты как раз за то, чтобы не было этого монастыря, чтобы не было юдоли Грусти, чтобы не было даже этого дворца, которым так восхищаются твои глазенки…

— Но как же… — только сейчас до девушки стал доходить весь смысл происходящего. — Как же мы справимся без всего этого?.. Это же — мы.

— Вы — это точки на карте. Волею звезд справитесь.

— Но ты, ты сделал это! Ты! — Лита принялась колотить кулачками по груди магистра. — Мы не сможем одни, не сможем, не сможем! Ты поднял людей, ты дал надежду, ты разрушил старое, а что же делать нам?!

— Новое создавать… — Сид покачал головой, как старый учитель, в сотый раз объясняющий урок. — Кажется, восставшие уже во дворце. Как бы не впали в ступор, как…

Взгляд был более чем выразительным. Лита шмыгнула носом.

— И что теперь?

— Пора поговорить с Верховным магистром. Думал, что обойдемся без этого, но раз уж так…

Сид предполагал покинуть дворец, очистив путь демона и оставив на волю народа продолжение действий. Однако что-то настолько напряженное росло в его груди, что просто так оставить Верховного магистра он не мог. Предполагалось вечное заключение того в юдоли Грусти, «семья» под влиянием Фина отказалась от мысли о смертной казни Адана после победы восставших, да и она всё еще была под большим вопросом.

Увидев, что восставшие ворвались во дворец, стражники наконец начали действовать более непреклонно. Выстрелы и крики разрастались эхом в огромных залах магистрата. У каждого, кто прорвался в эти стены, было одно желание — убить Верховного магистра. Но только у одного единственного это желание было всей жизнью.

Иритая оказалась в числе первых заключенных, выпущенных из клетушек юдоли Грусти. Толпы людей громили и поджигали всё, что видели. Монашки с визгом, воем, криком разбегались, сдирали с себя синие одеяния, когда-то считавшиеся знаком неприкосновенности, а теперь ставшие прекрасной мишенью. То здесь, то там вспыхивали новые и новые костры. Кто-то лежал, кто-то сидел, покачиваясь из стороны в сторону, кто-то так и не вышел на свет из открытых камер. Иритая же провела в заключении всего несколько дней, поэтому хоть и двигалась с трудом, но всё же вполне понимала, что происходит. Серое тряпье, служившее заключенным одеянием, уравнивало всех, никто не обращал на нее внимания. Толстяк с огромной серьгой в ухе выкликал имена, пока ему в спину не воткнула нож одна из монашек. Её тут же скрутили и оттащили в пылающую уже кладовую, а на место толстяка встал другой человек, зовущий заключенных. Иритая, опираясь о стены, выбралась из монастырских врат. Теперь у нее была только одна дорога, к смерти.

Она сама не помнила, как добралась до дворца. Ворота и дверь уже проломили, а окна первых этажей зияли пустотой, за которой метались тени. Грабят и убивают, наверняка. Иритая схватила чудом уцелевший графин для полива роз, отхлебнула воды, отвела от лица слипшиеся пряди волос и поблагодарила звезды за то, что по иронии судьбы стало её спасением: юдоль Грусти надежно защитила дочь Верховного магистра от надругательства, а то и смерти. Вряд ли кто-то из ворвавшихся помнил, что она была женой Сида, вряд ли об этом помнил сам Сид, но, как бы то ни было, нищенка-воровка не вызывала ненависти. Какой-то красильщик прикрыл её своей грудью от свистящего дротика, повалился — Иритая злобно оттолкнула труп и скрылась за портьерой, скрывающей один из многочисленных потайных ходов.

Кажется, её отец совсем утратил контроль за ситуацией. Не учел влияния Сида. Не подумал о путях отступления. Ничего, она, Иритая, даст ему такой путь. Если восставшие могли лишь бесцельно громить всё, что попадется им на глаза в залах дворца, то Иритая знала каждый его уголок, каждую тайную комнату, каждый переход, сокрытый в недрах стен. И она точно знала, где искать отца.

Да, он был там. Небольшая молельня, вшитая в толстую стену. Два выхода. Первый, должно быть, охранял мерзкий приблудный пёс — слуга магистра, но о втором входе никто не знал, поэтому Адан и не позаботился о нем. Магистр стоял на коленях, благочестиво взывая к звездам. Неужели он верит, что они придут к нему на помощь? Нет, Иритая не была неверующей, она лишь точно знала, что звезды больше не верят её отцу, не могут верить после того, что он сделал с собственным ребенком теперь, что он делал с ней так много лет. Гнев кипел в ней, уничтожая слабость и физическую усталость, ей казалось, что сейчас она может сдвинуть горы и не почувствовать ничего. Прямо сейчас — и нечего затягивать!