Ксения Сергеева - Ткач

— Отпусти меня.

— Однажды… — Сид вонзил в шею Ворона кинжал, — однажды я отпущу тебя.

Перья взмыли к потолку спиралью, вопль был человеческим, жутким, вырванным из самых недр боли. Заговоренный клинок рвал на клочки демона, который стал человеком перед самым концом.

Фин вернулся засветло. Как всегда, его лицо светилось улыбкой, но, несмотря на это, он выглядел уставшим, под глазами залегли тени. Инга торопливо принялась готовить ранний завтрак. Фин не отказывался, только молча улыбался Лите до тех пор, пока она окончательно не смутилась таким вниманием.

— Твоему брату удалось… задуманное?

Фин кивнул.

— Он остался жив?

Фин не ответил. Только отхлебнул крепкого чая из глиняной кружки и прикрыл глаза. Сиду было больно. Ему приходилось и ранее убивать, но сейчас всё было сложнее. Эти обеспокоенные женщины не имеют понятия, насколько же всё сложно, но говорить об этом не хотелось, потому что сердце близнеца разрывалось. Он уничтожил Ворона, но не освободил душу из оков зла, не отпустил демона, прежде чем убить, иначе не смог бы убить. Но оттого не делалось брату легче. И Фин, как никто, понимал это… И ведь это только начало, вовсе не конец. Сейчас финал, даже такой, означал лишь новое начало. Как и всегда. Фин сделал новый глоток и открыл глаза. Лита смотрела на него в упор.

— Не жди от него ответов, сестричка, — Инга приобняла девушку, разворачивая к двери. — Он никогда их не дает. Покойного утра, Фин. Мы отправляемся спать.

Фин кивнул, провожая девушек улыбкой. Когда он услышал, что двери в их комнаты закрылись, выдохнул. Губы его подрагивали, а из глаз, таких пронзительно зеленых сейчас, катились слезы.

— Каждое живое существо, мальчики, обладает сутью. В некоторых эфирах её так же называют душой. Эта душа наполняется в течение жизни опытом, который бывает как дурным, так и верным. Вся жизнь наша — борьба за то, что же заполнит нашу суть скорее: зло или добро. В чем же сложность, спросите вы, и я отвечу. Главная проблема в том, как отделить добро от зла, а зло от добра. Не бывает ни черного, ни белого, есть только смешение их, цвет полотна. Нужно ли отделять одно от другого, спросите вы, и я отвечу. Сам мир подскажет вам. Идя по пути добра, пройдите его до конца, даже привнося в мир зло. Конец одного пути есть начало другого. И только вам решать, какой длины будет ваш путь добра, насколько протяжен будет ваш путь зла, и знайте, ставя точку, вы лишь дарите новую заглавную букву. Однако помните, лишая другую суть конца, позвольте ей обрести новое начало — это и есть путь цвета полотна. Цвет вашего пути.

— Я ничегошеньки не понял, учитель! — Фин, как всегда, подскакивает со стула, задорно улыбаясь. Сид дергает близнеца за руку, усаживая на место.

— Неудивительно, мальчик, неудивительно, ты ведь все свои силы тратишь на растягивание мышц лица. Сид, может быть, ты объяснишь брату?

Сид гордо задирает нос, кланяется учителю и уверенно произносит:

— Дело не в том, какой путь ты выбрал, а каким стал его финал, потому что он — залог для начала нового пути. Нет ни добра, ни зла, есть лишь итог, который всегда можно изменить новым витком жизни. Лишая создание жизни, помни не то, какой была его жизнь, а каким станет её продолжение.

Фин задумчиво складывает из бумаги журавлика. Он видел этих странных птиц на карте одного из эфиров. Красивые. У них тоже есть путь. С юга на север, с севера на юг. И они не задумываются о том, каким станет конец. А он, Фин, должен помнить об этом, потому что однажды ему будут подвластны все пути. Каждого журавля, каждого эфира, каждой сути.

Лита так и не смогла уснуть. Она мучилась вопросами, ворочаясь в жаркой постели. Когда бездействие и тщетные попытки провалиться в сон ей надоели, девушка встала, стараясь не скрипеть половицами, спустилась вниз и увидела спящего Фина. Парень не потрудился устроиться хотя бы на лавке, уснув прямо за столом, опустив голову на руки. Лита осторожно опустилась на стул. Наконец можно было разглядеть глашатая. Как-то так получалось, что он постоянно двигался, гримасничал, отворачивался, отвечая на вопросы других — лицо его не отпечатывалось в памяти, сохранялось лишь тепло его улыбки. Странно, но даже спустя несколько недель, проведенных вместе, Лита вряд ли смогла бы его описать. Теперь она рассматривала его внимательно, словно опасаясь, что стоит ей отойти, память снова сыграет с ней злую шутку.

Темные длинные волосы Фина были увязаны кожаным ремешком в небрежный хвост. Некоторые пряди выбились, упав на лицо. Тонкие брови и длинные ресницы. Правильной формы нос. Искусанные губы. Такой серьезный. Лита моргнула, поймав себя на этой мысли. Так редко удавалось видеть Фина серьезным. Да ведь он красавец… Девушка едва не подскочила. Как раньше не заметила, не оценила? Спроси у нее кто-нибудь, она сказала бы, что не встречала человека неприметнее, чем Фин, но сейчас… Лита подперла щеку ладонью и на мгновение прикрыла глаза.