Стивен Кинг - Книги Бахмана

Тэд глубоко вдохнул и дунул. Птичий свисток, который дал ему Рауль Де-Лессепс, издал странную, жалобную трель.

— Тэд? Что ты делаешь? Что ты делаешь ?

Старк потянулся к свистку. Прежде чем он успел дотронутся до него, раздался хлопок, и свисток треснул и раскололся у Тэда во рту, поранив ему губы. Этот звук разбудил близнецов. Уэнди начала плакать.

Снаружи шорох воробьиных крыльев перешел в рев.

Они летели.

Услышав плач Уэнди. Лиз бросилась к лестнице. Алан на мгновение застыл там, где стоял, завороженный тем, что видел снаружи. Земля, деревья, озеро, небо — все скрылось из виду. Воробьи взмыли вверх огромным, колышущимся занавесом и затмили все окно сверху до низу.

Как только первые маленькие комочки ударились в толстое стекло, с Алана сошел весь «столбняк».

— Лиз! — заорал он. — Лиз, ложись!

Но она не собиралась ложиться; ее ребенок плакал — больше она ни о чем думать не могла.

Алан ринулся к ней через комнату со всей быстротой, на какую только был способен, и сбил ее с ног как раз в то мгновение, когда огромное, во всю стену окно лопнуло под ударами двадцати тысяч воробьев и брызнуло осколками внутрь. Они тут же заполонили всю комнату.

Алан навалился на Лиз сверху и затолкал ее под диван. Весь мир наполнился пронзительным писком воробьев. Они услышали звон других окон — всех окон в доме. Дом трещал от полчищ крошечных бомб-смертников. Алан выглянул из-под дивана и не увидел ничего, кроме движущейся черно-коричневой массы.

Дымоуловители стали выходить из строя, когда птицы стали биться в них. Откуда-то раздался чудовищный треск — взорвался кинескоп телевизора. С грохотом падали со стен картины. С металлическим лязгом рухнули все кастрюли, висевшие в кухне у плиты.

Но сквозь все это он слышал детский плач и крик Лиз:

— Пусти меня! Дети! Пусти! Я должна забрать детей!

Она ухитрилась наполовину высвободится из-под него, и в ту же секунду вся верхняя половина ее тела была покрыта воробьями. Они путались в ее волосах и бились, как сумасшедшие. Она стала яростно отмахиваться. Алан схватил ее и втащил обратно. Сквозь темную массу забивших комнату птиц он сумел разглядеть огромную черную полосу воробьев, вытянувшуюся над лестницей и устремленную в кабинет.

Старк потянулся к Тэду в тот момент, когда первые птицы стали биться в полку-дверь. Из-за стены до Тэда доносились приглушенные звуки падающих пресс-папье и звон разбитого стекла. Теперь уже скулили оба малыша. Их рев усилился и слился с оглушительным писком воробьев, создав адскую какофонию.

— Прекрати это, — заорал Старк. — Прекрати, Тэд! Какую бы ты чертовщину ни затеял, прекрати!

Он потянулся за револьвером, и Тэд размахнулся и вонзил карандаш, который держал в руке, Старку в горло. Кровь брызнула из раны. Старк повернулся к нему, сразу замолчав и судорожно протянув пальцы к горлу. Карандаш дернулся вверх, а потом вниз, когда он попытался глотнуть. Он обхватил его рукой и вытащил оттуда.

— Что ты делаешь? — каркнул он. — Что это?

Теперь он слышал птиц; он не понимал, что это такое, но он их слышал. Он вытаращил глаза на закрытую дверь, и впервые в его глазах Тэд увидел настоящий ужас…

— Я пишу конец, Джордж. — сказал Тэд так негромко, что внизу его не услышали ни Лиз, ни Алан. — Я пишу конец в реальном мире.

— Ладно, — сказал Старк, — тогда давай напишем его вместе — для всех.

Он повернулся к близнецам — с окровавленным карандашом в одной руке и револьвером в другой.

На одном краю дивана валялось смятое афганское одеяло. Алан потянулся за ним и тут же почувствовал, как в руку ему впились дюжины раскаленных игл.

— А, черт! — воскликнул он и отдернул руку.

Лиз все еще старалась выбраться из-под него. Жуткий рокочущий звук, казалось, теперь заполнил всю вселенную, и Алан уже не мог расслышать детский плачь, но… Лиз Бюмонт его слышала. Она извивалась, вертелась и толкала его изо всех сил. Алан схватил ее левой рукой за ворот и услышал треск рвущейся ткани.

— Подожди минуту, — рявкнул он ей, но это было бесполезно. Чтобы он ей ни говорил, ее ничто не остановит, пока она слышит, как плачут ее дети. С Анни было бы тоже самое. Алан снова высунул правую руку, на этот раз не обращая внимания на впивающиеся в нее клювы, и сдернул одеяло. Упав с дивана, оно развернулось. Из гостиной раздался жуткий грохот падающей мебели — наверно, опрокинулось бюро. Изумленный и явно перегруженный впечатлениями рассудок Алана попытался представить, сколько нужно воробьев, чтобы свалить бюро, и — не сумел.