Джек Лондон - Планшетка

— Перестаньте, я лопну от тщеславия, слушая вас, — засмеялся он, обнимая ее и прижимая к себе.

— Да, — шепнула она, — и вот сейчас, когда вы смеетесь над всем тем, что я вам сказала, ваше «я», или ваша душа, — назовите, как хотите, вашу сущность, — она вызывает и притягивает к вам всю мою любовь, какая только есть во мне.

Льют прижалась к нему и вздохнула точно от усталости. Он нежно прикоснулся губами к ее волосам и крепче сжал ее в своих объятиях.

Тетя Милдред быстро пододвинулась к столу и посмотрела на «планшетку».

— Пора начинать, — сказала она, — скоро будет холодно. Роберт, да где же дети?

— Мы здесь, — отозвалась Льют, освобождаясь из объятий Криса.

— Ну, теперь вам придется испытать «нервную дрожь», — шепнул со смехом Крис, когда они подходили к столу.

Предсказания Льют о том, как будет встречен Крис, с точностью исполнились. Миссис Грантли, болезненная, почти бестелесная, переполненная магнетизмом, потеряла свою холодность и растаяла, точно она действительно была росинкой, а он солнцем. Мистер Бартон широко улыбнулся ему навстречу и был необычайно любезен. Тетя Милдред посмотрела на него с материнской добротой, а дядя Роберт весело и сердечно спросил:

— Ну, что, Крис, мой мальчик, как ваша верховая поездка?

Тетя Милдред плотнее закуталась в свою шаль и торопила всех приступить к «делу». На столе лежал лист бумаги. На бумаге стояла на трех ножках маленькая треугольная дощечка. Две ножки были снабжены двумя легко вращающимися колесиками. К третьей ножке, помещенной у вершины треугольника, был прикреплен карандаш.

— Кто первый? — спросил дядя Роберт.

Несколько мгновений колебания, затем тетя Милдред положила свою руку на дощечку и сказала:

— Кто-нибудь должен же разыграть дурака для увеселения других.

— Храбрая женщина! — воскликнул ее муж. — Теперь, миссис Грантли, пускайте в ход вашу силу.

— Я? — спросила миссис Грантли. — Я ничего не делаю. Сила, или как вы там соблаговолите ее называть, находится вне меня так же, как и вне всех вас. И в чем заключается эта сила, я вам не могу сказать. Однако она существует. Она проявляется — я знаю это. И вы, без сомнения, увидите проявления этой силы. Теперь, пожалуйста, будьте спокойны. Миссис Стори, прикоснитесь к дощечке легко, но в то же время достаточно сильно. Не делайте ничего по собственной воле.

Тетя Милдред кивнула и протянула руку к «планшетке». Все остальные встали вокруг нее в молчаливом ожидании. Однако ничего не случилось. Минуты проходили, а дощечка оставалась неподвижной.

— Терпение, — советовала миссис Грантли. — Главное, не противьтесь тому влиянию, которое вы начнете ощущать в себе. Но в то же время сами ничего не делайте. Об этом позаботится та сила, которая будет действовать через вас. Вы почувствуете приказание сделать то или другое и не сможете против этого бороться.

— Я бы хотела, чтобы это «влияние» поспешило проявиться, — сказала тетя Милдред после пяти минут напрасного ожидания.

— Да, немного долго, миссис Стори, действительно немного долго, — сказала миссис Грантли с сожалением.

Вдруг рука тети Милдред задвигалась. На лице ее выразилось удивление, когда она наблюдала за движением своей руки и слышала, как царапает карандаш по бумаге.

Это продолжалось минут пять, пока тетя Милдред не отняла с усилием своей руки и не сказала с нервным смехом:

— Я не знаю, сама ли я это делала или нет. Я знаю только, что начинаю нервничать, стоя здесь точно сумасшедшая среди вас и смотря на ваши торжественные лица, обращенные ко мне.

— Какие-то каракули, точно курица лапой нацарапала, — сказал дядя Роберт, взглянув на исписанную бумагу.

— Решительно ничего нельзя разобрать, — был приговор миссис Грантли. — Это даже не похоже на буквы. В сущности, работа той силы, которую мы ждем, еще не началась. Попробуйте вы, мистер Бартон.

Мистер Бартон торжественно выступил, положил руку на дощечку и целых десять минут стоял неподвижно, точно статуя, точно холодное олицетворение коммерческого века. Лицо дяди Роберта начало подергиваться. Губы его кривились. Он кусал их, подавляя какие-то звуки в горле, наконец фыркнул, потерял власть над собой и разразился громким смехом. Все присоединились к его веселью, включая и миссис Грантли. Мистер Бартон смеялся со всеми, но был немного задет.

— Ну, теперь попробуйте вы, Стори, — сказал он.

Дядя Роберт, все еще смеясь, понукаемый Льют и женой, протянул руку. Вдруг он стал серьезным. Его рука начала быстро двигаться, и карандаш, царапая, скользил по бумаге.