Глен Дункан - Последний вервольф

— Скажи мне еще одно, — попросила она. — Есть ли лекарство?

— Нет.

Она закрыла глаза. Сглотнула. Приняла мой ответ. Я чувствовал, что после укуса она превратилась в удивительно изменившуюся личность, которая могла приспособиться даже к обличью монстра, но по тому, как она закрыла глаза, было видно, как много еще осталось в ней от прошлой себя, которая пыталась притвориться, что ничего этого нет и не было. Даже мой отрицательный ответ не убил ее надежду окончательно. Она, наверное, еще не одно десятилетие будет сжимать в руках эту надежду, словно горячий уголь.

— Не оставайся одна после заката солнца и не спи по ночам, — сказал я. — Тебе придется идти в бар или клуб или еще куда-нибудь. Спи днем. И если можешь, с кем-нибудь в доме, но только с тем, кого хорошо знаешь.

Теперь мы уже, забыв об осторожности, смотрели друг на друга не отрываясь. Я чувствовал, что wulf [30] Здесь и далее — волк ( нем .). сплачивал нас, такой же жуткий и волнительный, как обильное кровоизлияние на белый кафельный пол. Но кроме него, был и другой — человек, и это удивляло нас обоих. В нашем веке это просто неприличный анахронизм. Я вдруг представил, как Грейнер, Эллис и их вооруженная до зубов банда окружают нас и хохочут.

— Тебе и правда лучше бы приехать за мной, — тихо сказала она.

Сохранить самообладание ей не удалось. Я чувствовал: отчаяние поджидало ее за углом. Густые ресницы и мушка над уголком губ были самыми соблазнительными акцентами на ее лице.

— Я приеду.

— Обещай мне.

— Обещаю.

— Это безумие… Я еще столько не знаю… Я ничего не знаю.

— Я расскажу все, что знаю сам, это не так уж много.

— Ты позвонишь через полчаса?

— Верь мне.

Взгляды снова встретились.

— Ты знаешь, что верю.

Такие моменты — словно малюсенькие шестеренки; щелчок, и винтики задвигались, и вот ты уже говоришь: «Верь мне», — а она отвечает: «Ты знаешь, что верю». Теперь, когда если и то связали нас намертво, нам предстояло одно щекотливое событие, вернее даже два: соединиться друг с другом как люди и…

Я понимал, что это невозможно обсуждать, что это останется не слетевшим с губ, прямо в сердце. Оно послало намек на себя самого из будущего и поставило печати нам на губы. Они дождутся следующего полнолуния , сказал я, и мы переглянулись, шкурой почувствовав, что ничто, ничто не сравнится с…

Но не стоило думать об этом сейчас.

— Я правда не хочу, чтобы ты уходил, — сказала она.

— Я правда не хочу уходить.

Но я все же ушел. Я взял такси от «Хитроу», заплатил 50 фунтов водителю (растафарианцу с дредами и в шапке размером с почтовый ящик), купив заодно и право пользоваться его мобильным. Машина, дурацкий «Мондео», пропахла ганжей и китайской едой.

Она ответила после первого гудка.

— Как ты себя чувствуешь?

— Больше не тошнит. Оба пошли за тобой.

— Отлично.

— Ты не можешь разговаривать открыто, да?

— Да.

— Я не выдержу. Ведь это три тысячи миль.

— Ты оглянуться не успеешь, как я приеду.

— Мы действительно последние? — спросила она.

— Раньше я думал, что я последний, но теперь появилась ты, так что я уже ни в чем не уверен.

Кроме того, что теперь, впервые за полвека, я наконец…

— Будто я наконец проснулась. А до этого словно…

Она вздохнула. Я представил, как она стиснула зубы, закрыла глаза, успокаивая себя.

— Ты знаешь, что это такое? — наконец спросила она. — Как это так получилось? Это реально?

Это — Проклятье. Этозначило Быть Оборотнем. Как это так получилось? Это замысел Бога или дьявола, или НЛО, или здесь постаралась магия вуду, или Провидение, или жизнь после смерти? В этом вопросе чувствовался ее страх, ее надежда и глубокое подозрение, что все не так просто.

— Это реальней, чем все остальное, — ответил я. — Мы здесь, и мы то, что мы есть. Ты ведь читала сказки.

Я подумал, что дневник Квинна может подождать. Для нее на сегодня довольно ошеломляющих фактов и без древней пустыни, бешеных псов и горы трупов. И потом, водитель мог услышать. Он не был ни лакеем вампиров, ни агентом ВОКСа, только если их агенты удивительно продвинулись в искусстве маскировки за последние дни, но я все равно не хотел, чтобы ему было что рассказать, если начнут спрашивать. Так что я собирался заплатить еще кучу денег за мобильный или наплевать на все и навлечь на себя опасность. Сейчас у меня есть вещи поважнее, чем обкуренный таксист с бешеным воображением.