Лили Сент-Кроу - Предательства

Издалека донесся раскат грома, перекрывая скрежет вертолета. Всем, кто внутри машины, будет худо. Внезапно от земли поднялся запах дождя — тяжелый, влажный. Снова раздался металлический лязг и тут же — гулкий, рокочущий взрыв.

— Ох… — Я с трудом сдержала приступ тошноты. Мясная жвачка сослужила плохую службу. Кости как будто размякли. Мир внезапно стал серым с проблесками голубого неба и голосом Грейвса в качестве фона. Монотонность прервал жуткий грохот. Руки-ноги безвольно повисли, все вокруг смешалось и поскакало вниз-вверх, вниз-вверх.

— Бац… — снова прошептала я, и меня поглотила темнота.

Не стоило этого делать, — проскочила мысль. И больше мыслей не было.

Я приходила в себя — снова рывками. Мне было очень плохо. Тело болело, но больше всего — голова. Я застонала, послышался шорох постельного белья. Барабанная дробь дождя по крыше заполонила сознание, а от удара грома я вздрогнула. На мгновение голова закружилась, и я представила, что я снова в своей голубой комнате: сейчас день, Школа спит, а по окну стекают капли.

Но чья-то прохладная ладонь легла мне на лоб.

— Тс-с, милка. Все хорошо.

Левое запястье болезненно дернуло, и я открыла глаза.

Секунду я ничего не видела и решила, что ослепла. Щелк! — рядом с чем-то похожим на дверь вспыхнул ночник. Свет обжег мне глаза, набежали слезы. Я заморгала.

Свет выключили. Запястье снова заныло — двумя огненными точками. На улице опять раздался раскат грома.

— Голова немного поболит. Тебе нужно отдохнуть, — успокаивал меня тихий голос, словно я в самом деле серьезно больна.

Во рту пересохло. Мясную жвачку я, видимо, выплюнула где-то по дороге. Чуть напрягши руки и ноги, я ощутила под собой кровать. И снова боль потоком залила тело.

— Как остальные?

— Живы-здоровы. Даже твой лупгару.

Голубые глаза Кристофа мерцали в темноте.

— Хорошо…

Нахлынуло облегчение, попыталось побороть боль, но отступило. Я выдохнула.

Его рука снова опустилась мне на лоб, поглаживая пальцами каждый выступ. Вспомнив, что он со мной сделал, я напряглась еще больше.

Он рассмеялся. Тихо и горько, как Грейвс.

— Получилось больше, чем ты думала, да? Прости. Я знаю, что это больно. Но помни: я взял не насовсем, я только одолжил.

Такое я вряд ли забуду, Кристоф. Я вздохнула и отвернула голову. Он отодвинулся — я услышала скрип. Это стул, он стоит у кровати — я его чувствовала, не глядя. Такое не объяснишь. Горло саднило. Медальон, слава богу, никак себя не проявлял. Мой «дар» вновь работал, и то хорошо. Я снова я. Разбитая и израненная, но я.

— Где?..

В смысле, «где я?». Банальный вопрос, но вполне логичный.

Он понял.

— У одного вервольфа — Эндрю — здесь родственники. Ты в самом безопасном месте дома. Сейчас ночь. К утру оклемаешься и сможешь продолжить путь. Тем более, я тут.

Хм… А я думала выспаться.

— Путь?

— Твой лупгару хочет во что бы то ни стало добраться до города. После сегодняшнего вечера я смогу выдержать солнце, когда спадет темная аура. — Он резко выдохнул. Глаза потухли, он ссутулился. — Я думал, Дилан хоть что-то объяснит.

Думаю, ему было не до этого, Кристоф. Да и учитель истории тоже сделал все возможное.

— Он… он делал все, что мог. Послушай…

Мне так много надо ему рассказать!

— Спи. — Он снова шевельнулся, и я услышала шорох одежды и скрип стула. В лицо мне пахнуло яблоками. — Сейчас это самое важное.

Звучало заманчиво, но…

— Грейвс. — Я сглотнула. Пересохшее горло щелкнуло. Ну, во рту не саднит, и то хорошо. Пробежала шершавым языком по зубам — в норме.

— Говорю тебе, он в полном порядке. Он здесь принц. — Кристоф снова распахнул глаза. — Могла бы спросить, как дела у меня. Все-таки непростые дни пережил.

Ну, знаешь. Если ты так ставишь вопрос, то мне плевать.

— Уходи.

— Обворожительна, как и всегда. Прости меня, Дрю.

Сволочь я… Он же спас мне жизнь! Вошел в объятое пламенем здание, чтобы вытащить меня оттуда. И туман — тоже благодаря ему. А какое у него горячее тело!.. И на меня нахлынула обжигающая волна. Если бы не изнеможение, я бы скорчилась от стыда.

— Ничего. — Я кашлянула. Слова с трудом процарапывали себе путь.

— Тебе кажется, что надо выпить воды. Но от этого будет еще хуже. — Говорил он очень мягко. — Ничего не поможет, даже вино. Постепенно само пройдет.

В горле защипало.

— А ты… ээ?..

— Я? Всегда, пташка. — Он снова тихо рассмеялся. Казалось, смех причиняет ему боль. — Чем больше в тебе от носферату, тем больше жажда крови. А если Курос ей поддастся…