Макс Кроу: Мир камня

– Он обычный ребенок.

Такой вердикт вынесла полноватая женщина-врач, проведя беседу с Митей. Конечно, она не лезла в рот с бормашиной и не тыкала в грудь холодным кругляшом стетоскопа, но на ней был белый халат, а значит – она врач. Ее сюсюканье не ввело Митю в заблуждение. Он знал, что взрослые ведут себя с детьми глупо. Хотя, многие дети воспринимают это как должное. Но Мите такое отношение было странным. Наверное, он просто не привык. Ведь родители никогда не относились к нему, как… как другие родители к другим детям. Иногда ему не хватало маминой нежности, когда он обдирал коленку или болел ангиной. Иногда хотелось услышать от папы что-то ободряющее, например, когда он научился на свой четвертый день рожденья кататься на двухколесном велосипеде, или когда смог разбить нос соседскому мальчишке, который уже ходил в школу и был гораздо выше. Но все же Митя гордился таким отношением родителей. Они не нянчатся с ним, как с маленьким. Они считают его взрослым.

«Обычный ребенок». С виду он действительно был обычным. Темно-русые волосы, которые давно никто не стриг – он ненавидел стричься, а родителям не доставляло удовольствие его уговаривать. Серые глаза, в которых не было ни намека на детскую наивность. Именно эта взрослость пугала родителей.

А теперь он сидит на жесткой кушетке и изображает, будто не слышит, как врач говорит с родителями о нем. Взрослые часто разговаривают при детях, словно те ничего не понимают. Врачу, похоже, не хватает убедительности. Жаль, Митя надеялся, что она уговорит его родителей. Взрослые прислушиваются к другим взрослым. Мите родители не поверили.

– Ваш мальчик совершенно здоров, – продолжала врач, – во всяком случае, по части психики.

– Но его сны и эта замкнутость… – попыталась возразить мама Мити.

– Это совершенно нормально, – со снисходительной улыбкой ответила врач. – Сны, фантазии, даже самые невероятные и иногда шокирующие – это всего лишь сны и фантазии. Тем более в таком возрасте. И в наше время. Вы вспомните, что по телевизору показывают. Сплошные преступления, ужасы, насилие, жестокость. Конечно, не хорошо, что ребенок это видит. Вы можете проследить за теле-рационом своего сына. Пожалуй, это будет единственная моя рекомендация.

Митя знал, что это напрасное сотрясание воздуха. Отец по-прежнему хмурился, а мать держалась с ним все так же отчужденно. Но больше они к врачу не ходили. Митя сам решил убедить родителей, что с ним все в порядке. Тогда он впервые начал им врать. Он говорил, что больше не видит сны про монстров с крыльями как у летучей мыши и странными глазами. Он начал стараться походить на других детей. Ему было не очень приятно копировать поведение соседского мальчишки, тем более что тот не забыл обиду и при каждой возможности старался задеть Митю. И все же, кажется, глупое поведение немного успокаивало маму. Она даже стала к нему немного теплее относиться. И когда он (вместо он – мальчик) выдавил из себя слезы по случаю разодранной коленки, она на несколько секунд обняла его. А отец как-то похлопал его по плечу, когда Митя выступил с дурацким стишком в первом классе перед всей школой. Митя был счастлив. Если родителям нужен ребенок обычный, сопливый, плаксивый, способный запомнить только несколько строчек из глупого стишка – он готов был стать таким для них.

Митя открыл глаза и снова поспешно их закрыл. Он понимал, что это глупо, и все же ему казалось, будто еще что-то можно изменить. Будто если он сам с собой договорится, что это был сон – он сможет ПРОСНУТЬСЯ.

«Давай вспомним, с чего все началось», – сказал он сам себе. Он часто говорил сам с собой, как с посторонним. У одиноких людей это бывает. «Дефицит общения», – любят говорить взрослые умники.

Митя начал вспоминать. Двадцать четыре часа назад… примерно столько, хотя, может, он ошибается на несколько минут. Итак, двадцать четыре часа назад он проснулся в своей кровати, так же как сейчас. Ему снова снились ЕГО сны. Десять лет назад он перестал рассказывать о них родителям. Но сны продолжались. И то, что так пугало маму и папу, на самом деле радовало Митю. Проще говоря, только в этих снах он был по-настоящему счастлив. Конечно, бывало, ему снилась всякая чепуха: контрольная по математике, новый велосипед, Танька или как он дерется с соседским мальчишкой Сашкой. Но когда ему снились ПРАВИЛЬНЫЕ сны – он был по-настоящему счастлив. В окружении монстров Митя чувствовал себя так, как не чувствовал себя с отцом и матерью. Нет, конечно же, чудовища не устраивали ему праздник на день рожденья и не играли с ним в футбол. Они даже не общались. Митя сомневался, способны ли они вообще говорить. Он даже не помнил, есть ли у них какие-то определенные лица. Четко врезались в память только огромные крылья и глаза без зрачков, черные глаза. Они не были пустыми, наоборот, казалось, что сквозь прорези век на него смотрит вполне осязаемая и наполненная каким-то пугающим смыслом тьма.