Владимир Анин - Легенда о двенадцати ковчегах

— Может, развяжешь меня? — осторожно спросил Купоросов.

— Развязать? — Еникеева задумалась. — Нет, наверное, пока посиди лучше так. Придет Альберт Родионович, тогда всё обсудим.

Бершинский, Пучков и Бородин вернулись примерно через полтора часа.

— Всё, — сказал профессор, — похоронили Марата. Крест сооружать не стали, он ведь вроде как не христианин.

— Значит, он тут так и останется лежать в безымянной могилке, в забытом Богом месте? — спросила Еникеева, и в ее глазах вновь блеснули слезы.

— Я предлагаю сейчас всем немного успокоиться и постараться отвлечься, — сказал Бершинский. — Солнце уже скоро зайдет, давайте приготовим что-нибудь поесть.

Ужин готовили молча, ели тоже молча. Игнат откупорил бутылку водки. Выпили без слов. Арина отнесла Прохору миску макарон, но тот от еды отказался. Глядя куда-то в сторону, он негромко напевал мрачную, заунывную песню.

— Я уже не могу это слушать! — взмолился Бородин.

— Так пойди и заткни его, — предложил Артем.

— А это мысль!

Игнат схватил вафельное полотенце и, подойдя к бранящемуся Прохору, ловко завязал ему рот. Сразу стало тихо.

— Мы так и оставим его там на всю ночь? — спросила Еникеева.

— Ничего с ним не случится, — проворчал Игнат.

— А дикие звери?

— Да какие тут звери? — отмахнулся Пучков.

— В конце концов, он просто может замерзнуть, — не сдавалась Арина.

— Во-первых, ночи сейчас теплые. Во-вторых, он в куртке. В конце концов, пусть немножко померзнет, но отвязывать его я отказываюсь, — заявил Артем.

— Да, — согласился профессор, — наверное, так будет лучше.

— У вас просто нет сердца! — бросила Еникеева и скрылась в своей палатке.

Мужчины молча переглянулись, но решения своего менять не стали.

Наутро всех разбудил отчаянный крик. Бершинский вскочил и поначалу даже не понял, что кричит Игнат.

— Сюда, скорее!

Профессор, Пучков, а за ними Арина бросились на крик.

Бородин прыгал возле Прохора. Купоросов сидел неподвижно, глаза его были раскрыты и неестественно таращились куда-то вдаль. Кожа приобрела бледно-синий оттенок.

Профессор, подбежав, склонился и пощупал у Прохора пульс на шее, заглянул в глаза, оттянув большим пальцем нижнее веко. Потом выпрямился, постоял некоторое время молча.

— Всё, — бросил он. — Умер.

— Это вы во всем виноваты! — закричала Еникеева и бросилась на Бершинского с кулаками. — Я же говорила, нельзя его тут оставлять!

Игнат и Артем с трудом оттащили ее в сторону от неподвижно стоявшего профессора. Он выглядел растерянным.

— Ничего не понимаю, — произнес Бершинский, не обращая внимания на крики Арины и задумчиво почесывая подбородок.

Он присел на корточки, расстегнул куртку Прохора, потом его рубашку и замер. Через некоторое время профессор резко встал и предъявил публике расплющенное тельце полосатого насекомого.

— Оса, — констатировал он. — Забралась к нему под рубашку и ужалила.

— Откуда она взялась? — удивился Бородин. — Ночью они вроде не летают.

— Вы правы, — произнес Бершинский, подняв с земли и задумчиво разглядывая спичечный коробок.

— Да пустите же меня! — рыкнула Арина и, с трудом вырвавшись из цепких рук Игната, подбежала к телу Прохора.

— Нет, всё! — воскликнул Пучков. — Вы как хотите, а я, пожалуй, отчаливаю. Это уже не экспедиция, а какой-то триллер Агаты Кристи.

— Успокойся, Артем! — резко приказал профессор.

— Да как же успокоиться? Кто, позвольте спросить, будет следующим? А? И что нам делать с очередным покойником?

— Ну, Прохору мы уже ничем не поможем. Единственное, что мы в состоянии сделать, так это похоронить его… рядом с Маратом. А потом… Потом будем решать. Видимо, придется прервать экспедицию.

— Какое-то наваждение! — не успокаивался Пучков. — Неужели это все из-за дурацкого ковчега? Он что, заколдованный?

— Может, все-таки здесь есть кто-то еще? — предположил Игнат. — Кто-то следит за нами?

— Все может быть, — сказал Бершинский. — Игнат, отвяжите его, а мы с Артемом соорудим носилки.

Спустя два часа у подножия холма возвышалась уже вторая могила. Трое мужчин и одна женщина молча стояли над ней. Небо заволокло тучами, начал накрапывать мелкий дождик.

— Пора, — сказал профессор. — Возвращаемся в лагерь и будем собираться.

Однако дождь усилился, и было решено на время отложить сборы. Они сидели под навесом и молча пили чай. Пучков все время суетился, вскакивал и убегал в палатку.