Владимир Анин - Легенда о двенадцати ковчегах

Участники экспедиции с ужасом наблюдали, как верхняя половина туловища Марата отделилась от нижней и, опрокинувшись, упала на пол. Ноги еще мгновение стояли, удерживая на весу окровавленный таз, и тоже рухнули рядом.

Оцепеневшие мужчины наблюдали эту страшную картину, не в силах пошевелиться и что-либо произнести. Только когда послышался слабый стон Арины, они спохватились.

— Надо вынести ее отсюда, — хриплым голосом произнес Бершинский.

— Я туда не пойду, — замахал руками Бородин.

— Я тоже, — просипел Пучков.

— Сидите здесь! — скомандовал профессор и на четвереньках пополз к месту разыгравшейся только что трагедии.

Распластавшись по полу, с трудом преодолевая подступающую к горлу тошноту, профессор ухватил за брючину то, что осталось от Марата, и осторожно подтянул к себе. Скрежет древнего механизма и пронзительный свист над головой заставили его вжаться в пол. Кое-как дотянувшись до второй половины тела, он ухватил его за рукав и тоже потащил к себе, на безопасный участок. И вновь скрежет и свист. Капли крови, соскользнувшие с лезвия, брызнули ему прямо в лицо. Опасливо поглядывая на стены, таящие в себе смертельную опасность, он скользнул взглядом по полу, и что-то насторожило его. Поначалу он никак не мог сообразить, в чем дело, но вскоре неприятная догадка кольнула его.

Он повернулся к своим спутникам и произнес:

— Метка.

— Что, метка? — переспросил Пучков.

— Метка стерта! — неожиданно для самого себя рявкнул Бершинский.

— Как стерта? — не понял Игнат.

— Вот так, стерта и всё!

— Вы уверены, Альберт Родионович? — испуганно произнес доцент.

— Более, чем. Я прекрасно запомнил их расположение. А сейчас одной метки нет. Вернее, почти нет. Если не присматриваться, ее практически не видно. Будто кто-то нарочно стер ее и… нарисовал в другом месте.

— Кто бы это мог быть? — растерянно спросил Пучков, оглядываясь.

— Вот-вот! Что за сволочь это сделала? — прорычал Бородин.

— Резонный вопрос, — пробормотал Бершинский. — У кого-нибудь есть мел? Ну, что вы качаете головами? Пошарьте в карманах, может, завалялся?

— О, у меня есть! — удивленно воскликнул Прохор. — Только не пойму, откуда.

— Дайте сюда.

Бершинский осторожно стер ладонью ложную метку и восстановил ту, которая каким-то невероятным образом исчезла. Проделывая это, он судорожно прокручивал в памяти все, что произошло в гроте незадолго до трагедии. Как они вошли в пещеру, разбрелись по залу. В этот момент кто угодно мог стереть метку. Вот только кто?

— Поднимайте Арину и несите за мной. Быстро и осторожно.

Выбравшись на поверхность, они спустились с холма и уложили женщину на траву, в тени возле ручья. Пучков передал профессору пустую бутылку, и тот, зачерпнув ледяной воды, стал силой вливать ее Арине в рот. Когда женщина закашляла, он усадил ее и, грубо засунув в рот пальцы, заставил вырвать. Потом вновь влил почти поллитра воды и опять повторил ту же неприятную процедуру.

Наконец Еникеева очнулась.

— Как вы? — спросил Бершинский.

— Ужасно! — произнесла она, едва ворочая пересохшими губами. — Что это было?

— Хотел бы я знать, — сказал профессор, выпрямившись и строго оглядывая спутников. — Ладно, сейчас не до этого. Идти сможете? — спросил он, обращаясь к Арине.

Еникеева слегка кивнула.

Добравшись до лагеря, члены экспедиции молча уселись кружком прямо на землю. Бершинский и Бородин нервно курили, Купоросов отчаянно чесал затылок, Пучков испуганно озирался по сторонам.

— А где Марат? — спросила Арина, опомнившись.

— Кончился твой Марат! — бросил Игнат.

— Как это, кончился? — Еникеева вскочила на ноги и вопросительно посмотрела на Игната, а потом на остальных. — Объясните мне, что произошло.

— Нам всем хотелось бы это понять, — ответил профессор, поднимая с земли пустой пузырек. — Вы принимали лекарство?

— Я? Какое лекарство, о чем вы?

— Вот об этом, — Бершинский помахал пустым пузырьком.

— Что это? — спросил Пучков.

— Пузырек. Пустой. Из-под тавегила. — Профессор размахнулся и отшвырнул пузырек в сторону. — У вас, Арина, сильное отравление. И я, кажется, теперь понимаю, что послужило его причиной.

— Тавегил? — удивилась Еникеева.

— Не просто тавегил, а целая упаковка тавегила. От такой дозы можно и умереть, наверное. Я, конечно, не врач, но думаю, что вы были, так сказать, на грани.

— Но я не принимала…

— Значит, кто-то вам его подсыпал. В воду или в чай, например.