Владимир Анин - Легенда о двенадцати ковчегах

— Интересно, а что это? — воскликнул Пучков, подхватив пузырек. — Тавегил. А, против аллергии?

— Дай сюда! — рыкнула Еникеева.

Доцент поспешно поставил пузырек на место и покинул палатку. Арина последовала за ним.

Через некоторое время из палатки выбрался Купоросов, бодрый и свежий, будто ничего и не случилось.

— Ну, слава Богу! — воскликнул Бершинский. — А то я уж думал, лишились мы нашего богатыря.

— Извините, — пробормотал Прохор, смущенно потупившись. — Я не думал, что так выйдет.

— А что же вы, голубчик, не предупредили нас, что страдаете аллергией? — спросил профессор.

— Боялся, что не возьмете с собой.

— Правильно боялись. Я бы конечно несколько раз подумал, прежде чем взять вас в экспедицию. Это же не шутки! А если бы это случилось не в лагере и вы бы не успели принять лекарство, стали бы задыхаться? Если бы у вас наступил анафилактический шок? У нас ведь нет ни одной ампулы адреналина!

— Альберт Родионович, он будет очень осторожным, — вступилась за Прохора Арина.

— Надеюсь, больше ни у кого нет никаких скрытых недугов? — Профессор обвел суровым взглядом окружающих, все молча покачали головами. — Ладно, давайте обедать.

Арина сняла с огня уже слегка почерневший котелок, из которого валил густой пар, распространяя вокруг запах подгоревшей гречки с тушенкой, на этот раз, говяжьей.

— Профессор, может, по маленькой? — предложил Игнат, выходя из палатки с пол-литровой бутылкой «Пшеничной» водки.

— Ни в коем случае! — замахал на него руками Пучков. — Вы с ума сошли!

— Так у нас что теперь, сухой закон? — развел руками Бородин, оглядывая окружающих в поисках поддержки.

— Ну, почему? Нет, конечно, — сказал профессор. — Только Артем совершенно прав: днем — это исключено, учитывая, что нам предстоит еще много работы в непростых, подчеркиваю, условиях. А точнее, даже в весьма опасных условиях. Вы помните про те огромные лезвия? А про камнепад? Хорошо еще, если кроме них в пещере не осталось ловушек. Вы отдаете себе отчет, как может сказаться на вашей судьбе даже одна выпитая рюмка? Не вовремя выпитая… Вечером, за ужином, я сам предложу вам, и это будет весьма кстати.

— Понятно, — вздохнул Игнат, возвращаясь в палатку.

— Интересно, что же все-таки в том сундуке? — сказал Гилязов, когда все участники экспедиции, наконец, расселись вокруг стола, а Арина принялась раскладывать кашу по мискам.

— Не в сундуке, а в этом, как его… в ковчеге, — поправил Купоросов.

— Ну, один черт: в сундуке, в ковчеге! — махнул рукой Бородин.

— Будем надеяться, что его содержимое нас не разочарует, — сказал Бершинский.

— Представляете, а вдруг там драгоценностей на много-много миллионов? — мечтательно высказалась Арина. — Я, конечно, понимаю, что наш профессор большую часть потребует передать в музей, но, Альберт Родионович, хоть немножечко мы же сможем оставить себе?

— Вы уже знаете мое отношение к подобным вещам, — вздохнул Бершинский. — Да, я всегда все передаю в музей. Но, в виде исключения, я готов позволить своим компаньонам оставить себе немного из того, что удастся найти в этой экспедиции, которая обещает быть особенно успешной, во всяком случае, я в это верю. Кроме того, каждый из вас, безусловно, заслуживает определенного вознаграждения. Поэтому, я думаю, процентов десять от найденного можно будет поделить между вами.

— Десять процентов? — поморщился Пучков.

— Тёма, не будь жадиной! — толкнул его в бок профессор.

— А это сколько в деньгах? — полюбопытствовал Бородин, переводя разговор в практическую плоскость.

— Затрудняюсь вам ответить, Игнат, — сказал Бершинский, — до того, как мы, наконец, сможем заглянуть в ковчег.

— Ну, хотя бы приблизительно?

— Полагаю, что не меньше миллиона.

— Рублей? — спросила Еникеева.

— Долларов, — ответил Бершинский. — Или даже евро.

— А как максимум? — не унимался Игнат.

— В десятки раз больше. Но предупреждаю вас, дабы не возникало никаких конфликтов, распределять эту, так сказать, премию буду я сам. При этом большая часть достанется Арине, как собственнику карты, благодаря которой мы и нашли ковчег. Затем Игнату — как нашему спонсору. Ну, а потом уж остальным. Себя я из этого списка исключаю. И вообще, давайте-ка, перестанем муссировать эту тему, нечего делить шкуру неубитого медведя!

— Правильно! — согласился Бородин. — Давайте лучше обсудим, кто куда потратит такие деньжищи.

— Опять — двадцать пять! — взмахнул руками Бершинский. — Но это ведь всё из той же серии!