Либба Брэй - Прекрасное далеко

— Отойди-ка в сторонку, — приказывает Фелисити.

Она протягивает руку к двери, на лице отражается отчаянное сосредоточение. И снова портал распахивается во всю ширь. Фелисити усмехается так, словно наступило рождественское утро.

— Вы понимаете, что это значит? Джемма — не единственный способ попасть в сферы! Кто угодно может открыть дверь! Мы можем входить и выходить, когда нам вздумается!

Они обе начинают прыгать от восторга.

— Я сейчас верну твою шаль, хорошо? — говорю я Энн.

Она смеется.

— Я теперь сама могу ее достать!

Она открывает дверь — и через секунду возвращается со своей шалью, счастливая донельзя.

— Разве это не чудесно?

Ну же, Джемма! Скажи: «Да, это чудесно, что я теперь не так уж и нужна вам».

— Поздно уже, — говорю я. — Нам пора быть в школе.

Я слышу, как они восторженно хихикают за моей спиной. Но продолжаю шагать к школе, надеясь, что они пойдут следом, но понимая: могут и не пойти.

Весь день я чувствую себя не в своей тарелке. Креостуса убили. Лесной народ больше не доверяет мне, и я не могу поставить им в вину, что они меня подозревают, потому что разве я сделала хоть что-то, чтобы завоевать их доверие? Я вижу призраки и тени там, где их нет. Вильгельмина исчезла, как в магическом фокусе. А сама магия и сферы меняются: дверь теперь открывается без моей помощи, а Пиппа…

Пиппа. Магия укоренилась в ней. Она растет. И каждый раз, когда я пытаюсь уговорить себя, что не следует бояться, я вспоминаю мистера Дарси.

«Правда в ключе». Хотелось бы мне заполучить этот ключ, потому что в голове у меня все перемешалось, и я отчаянно нуждаюсь в правде.

Но одну ошибку я могу исправить. Когда дневные дела завершены, я отправляюсь на поиски Сесили. Я нахожу ее в библиотеке. Бригид устроила ее на кушетке, нога Сесили покоится на подушке. Она пребывает в ужасном настроении, потому что не сможет присутствовать на костюмированном балу — и не мне ее винить. И она совсем не рада видеть меня. Когда я приближаюсь, Сесили поднимает повыше журнал «La Mode Illustree», так что я вижу лишь картинку с изображением элегантной дамы, одетой в наимоднейшее платье.

— Я тебе принесла книгу, «Гордость и предубеждение». Подумала, может, я могла бы тебе почитать вслух, — предлагаю я.

Сесили перелистывает страницы с изображениями прекрасных туалетов.

— Я уже много лет как сама умею читать.

— Как твоя лодыжка? — спрашиваю я, ставя стул рядом с кушеткой.

— Болит, — фыркнув, отвечает Сесили. — Я не смогу выступить со своим танцем. Я вообще не смогу танцевать. И вечер для меня пропал.

— Я подумала, а что, если ты вместо меня прочитаешь стихи мистера Йейтса?

Сесили прищуривается.

— С чего вдруг?

— Ну, ты ведь отлично декламируешь, куда лучше, чем я, и…

— Нет, почему ты это предлагаешь? Тебя что, мучает совесть, мисс Дойл?

Сесили слишком пристально смотрит на меня.

— Это было бы лишь справедливо, — говорю я.

— Дай посмотреть стихи, — говорит она после недолгой паузы, и я протягиваю ей книгу.

Сесили сразу же начинает декламировать, и когда я ухожу, она репетирует с такой бешеной энергией, что сразу становится понятно: Сесили будет звездой представления на маскараде.

Да помогут нам небеса…

В коридоре меня останавливает Энн. В ее руках — журнал «Эра», в котором печатают объявления для разного рода исполнителей и списки театральных агентств и театров.

— Джемма, взгляни!

Она показывает мне объявление театра Гайети.

ДЛЯ ЖИЗНЕРАДОСТНЫХ ДЕВУШЕК!

В июле начнется новое, оригинальное музыкальное представление.

Композитор — Чарли Смоллз.

Молодые леди со здоровой фигурой и хорошим голосом могут встретиться с мистером Смоллзом в среду, двадцать девятого апреля, от полудня до трех часов дня.

Необходимо также умение немного танцевать.

— Ты ведь помнишь Чарли Смоллза, аккомпаниатора? Ему понравился мой голос, — говорит Энн и прикусывает губу. — Если бы я смогла встретиться с ним…

— Двадцать девятое? Но это же завтра! — говорю я.

— Я понимаю, что мне не следовало бы просить, — продолжает Энн. — Но обещаю, на этот раз я не отступлю.

Я киваю.

— Хорошо. Мы это устроим. Не знаю, как, но устроим.

Сразу после ужина в гости к мадемуазель Лефарж является инспектор Кент. До их свадьбы осталась всего неделя. В большой гостиной инспектор потчует нас разными историями о безрассудной храбрости служащих Скотленд-Ярда. Нам хочется разузнать побольше о Джеке-Потрошителе, но инспектор вежливо уходит от этой темы. И все это время мадемуазель Лефарж сидит рядом с ним, гордясь, что этот мужчина принадлежит ей.