Ольга Митюгина - Нетопырь

Такая красота не положена смертному миру…

— Неужели это я?..

— Поздравляю, это ты! — усмехнулась Елизавета. — Красив… Даже красивей, чем я предполагала. Все, хватит на себя любоваться! Вставай.

У Вячеслава конфисковали зеркало, которое он покорно отдал, слишком потрясенный произошедшей переменой…

Юноша с трудом поднялся, удивляясь, насколько скованны все его движения.

И пронзительному, мучительному холоду внутри.

Такой леденящей может быть лишь пустота…

— Все пройдет, — ободряюще улыбнулась ему девушка. — Вот увидишь. Это просто первый раз… Больше такого не будет…разве что… Если вдруг кто-то продержит тебя в гробу без еды как минимум месяц! Вставай же!

— Лиза, мне не выкарабкаться из ямы… Помоги мне.

— Ну уж нет! Лети! Пожелай этого! — глаза ее вспыхнули неистовой силой.

И Вячеслав не посмел ослушаться…

…и в следующую секунду стоял рядом со своей Госпожой.

— Летим же! Летим! Ночь принадлежит нам!

Баронесса тянула своего друга за руку и, уступая ей, он побрел к выходу из склепа…а потом, словно выдираясь из тягучей смолы, медленно оторвался от земли…

О, как это было страшно и какой вызывало восторг!..

Ночь сияла мириадом огней: бессонный город, бессонное небо, жизнь…

Огромной плошкой неонового безумства под ними лежали улицы и проспекты, а здесь, на чудовищной высоте, царствовал свободный и яростный ветер, рвавший волосы и леденивший душу… Он нес покой, безжалостный, как равнодушные порывы воздуха.

И Слава впервые провел языком по зубам…

Самые кончики стали опасно-острыми, и, стоило лишь пожелать, как жгучий зуд поплыл по деснам: удлинялись клыки.

В следующий миг они уже царапали губы.

Юноша вздрогнул от неожиданной боли.

Лиза, летевшая рядом, усмехнулась:

— Не терпится?.. Снижайся, выбирай себе жертву, мой маленький хищник!

«Как странно, — отстраненно подумал новорожденный вампир, — а мне вовсе не страшно от этих слов. Есть какая-то далекая тень понимания, что должно бы, а вот нет… Просто безразличие».

…Минутой позже — грязь узкого темного переулка, кровь бродяги, попытавшегося пристать к красивому, одиноко идущему парню… Удивление, чуть позже — страх в глазах…

Слава отчетливо запомнил, что эти глаза были темно-темно карими, почти черными… Больше он ничего не смог бы сказать о своей самой первой жертве…

Клыки, входящие в человеческую шею, как входила, бывало, ложка в густой крем — вязко и легко одновременно… Непривычное ощущение этих новых, смертоносных, клыков. Других .

Но кровь!..

Вкус металла и соли… Если бы можно было пить лунный свет, то был бы его вкус. Если бы можно было пить вечность и хаос, то был бы их вкус.

Сумеречность.

Это не просто вкус жизни, это не просто вкус убийства, это — вкус души, растворенной в миллиардах живых клеточек, колющими иголочками энергии пульсирующей над биллионами нейронов, омываемых кровью — соединяя сознание и плоть…

И клыки вампира огненными мечами рассекали эти связи, с кровью втягивая в себя отчаянную пульсацию чужой души, вбирая ее в свою пустоту…

И холод внутри отступал.

Еда вампира — больше, чем убийство.

«И не ешь крови тела, ибо кровь тела есть душа его. Не ешь души вместе с телом»…

Эти строчки из Библии вспыхнули в сознании Вячеслава, будто что-то можно было изменить…

Отныне это — его природа.

Впрочем, ему досталась далеко не вся душа. А лишь ее соединенная с телом часть. И дух бедняги, как оторвавшийся воздушный шарик, легко и неудержимо уплывал в вечность, избавленный от неизбежных сорокадневных мытарств.

И не кровь согревала умершую плоть носферату, но чужая, отобранная душа…

Вот почему вампирам так сладостно и необходимо убийство.

…Слава стоял посреди грязного переулка, над трупом убитого им человека, и, запрокинув голову, смотрел в звездное небо.

И с удивлением прислушивался к себе.

Ни ожесточения, ни горечи, ни сожалений.

Душу его не тронуло убийство. Не исказило.

Сумеречное создание.

Вне пределов Добра и Зла.

Начни сейчас кто укорять его, Слава лишь изумился бы: за что?..

И потеря это или приобретение?

Совесть…

Он вспомнил свои споры с Елизаветой — и усмехнулся. Ну да, тогда понять ее было невозможно. Лишь сейчас. После первой жертвы.

Это сродни потере невинности.

Как холодный ровный ветер, осознание: ты — не человек .

Сколько он был сыном людей? Шестнадцать лет. И несколько месяцев. Разве это срок?.. А сколько он будет вампиром?..