Джон Бойн - Здесь обитают призраки

Она пошла следом; я забрала у нее шляпку, пальто и перчатки, а она вручила мне прелестную аккуратную коробочку.

— Небольшой подарок, — пояснила она.

Эта нежданная доброта тронула меня, и я немедленно открыла подношение. Из коробки взметнулось облако ароматов — миссис Токсли принесла грушевые пирожные с корицей. Мною овладела слабость.

— Из деревенской чайной миссис Сатклифф, — пояснила она. — Я бы испекла сама, но Алекс говорит, мне лучше не подходить к печи, если не хочу никого отравить. Я безнадежная кухарка. Мисс Кейн, вы здоровы?

Я кивнула и опустилась на стул, закрыв лицо руками. Слезы навернулись на глаза и заструились по щекам.

— Боже мой, — сказала миссис Токсли, сев подле и обхватив меня руками. — Что с вами такое?

— Пожалуйста, простите меня, — отвечала я, выдавив улыбку и отирая соленую влагу с лица. — Я не хотела вас смутить. Однако запах корицы неизменно напоминает мне о покойном папеньке. Он скончался всего месяц назад, и я только о нем в последнее время и думаю. Особенно сейчас, когда жизнь стала так замысловата.

— Я повинна перед вами, — сказала она. — Зря я принесла эти пирожные.

— Откуда вам было знать? — отвечала я с глубоким вздохом и улыбнулась ей. — Ну вот. По-моему, с глупостями покончено. Я же чай хотела заварить, не так ли?

Я включила воду в раковине и подождала, пока она стечет, дабы смыть скопившийся в трубах осадок. Я сунула пальцы под струю и тотчас отдернула руку — как и утром, вода была ледяная.

— Ну как вы, обустроились? — поинтересовалась миссис Токсли, велевшая называть себя Мэдж, когда мы уселись пить чай. Не теряя времени, я съела грушевое пирожное, дабы коричный запах побыстрее выветрился из кухни.

— Поначалу да, — отвечала я. — Но здесь новые испытания что ни день.

— Вы ведь знаете про мистера Уэстерли? — спросила она, вглядевшись мне в лицо, и я кивнула.

— Узнала только вчера. Мистер Рейзен рассказал, как драматичны были отношения мистера Уэстерли с супругой. Я видела его сегодня.

— Мистера Рейзена?

— Нет, мистера Уэстерли.

Она в изумлении распахнула глаза:

— Вы видели его? Я поражена. Я думала… я думала, это никому не дозволяется.

Я пожала плечами:

— Честно говоря, я не уверена, что и мне было дозволено. Однако я настояла.

— И как он? — спросила Мэдж. Я покачала головой, и она вздохнула. — Он ведь где-то наверху? Это так печально, — продолжала она. — Мы с Алексом, видите ли, тесно дружили с Уэстерли. Нередко вместе трапезничали. Алекс и Джеймс охотились. Счастливые были времена.

— Так вы близко знали его жену?

— Сантину? О да. Мы водили знакомство много лет. Когда Джеймс привез ее из Испании, я стала ей в некотором роде подругой. Старый мистер Уэстерли, разумеется, осерчал, что в семью привели чужеземку, да еще чужеземку, лишенную положения, но мне казалось, она очень мила. И такая красавица. Впрочем, были подозрения, что она охотится за деньгами.

— И они оправдались?

Мэдж рассмеялась:

— Не бывало на свете женщины, менее Сантины Уэстерли озабоченной деньгами. Разумеется, она была не против располагать средствами, вовсе нет. Да и с чего бы? Но за Джеймса она вышла не из-за денег.

— Значит, по любви?

Мэдж задумалась.

— Я не уверена, — сказала она. — Первое время она, конечно, была к нему привязана. Однако нет, мне представляется, она вышла за него, ибо в этом было ее спасение. И тем не менее старый мистер Уэстерли поначалу отказал ей в содержании. Полагал ее меркантилисткой. Но материальное не слишком ее занимало. Она, к примеру, не накупала себе нарядов — довольствовалась теми, что были. Ее не привлекали драгоценности. Первое время Джеймс, конечно, дарил ей украшения, но с такой шейкой никаких украшений не требуется. Она разве что изредка носила кулоны, не более того. Даже старый мистер Уэстерли в конце концов признал, что за Джеймса она вышла не из корысти.

— А Джеймс ее любил? — спросила я.

— О да. Уж надо думать. Конечно, оба они, когда только приехали из Испании, были очень молоды. Но тогда казалось, что они так счастливы друг с другом. Лишь гораздо позже она… в общем, лишилась покоя.

— В каком смысле?

Мэдж нахмурилась, будто подыскивая верные слова.

— Что-то с нею случилось, это все мы понимали, — пояснила она. — Еще в детстве.

— Мистер Рейзен упоминал, — сказала я; меня пугала одна мысль о том, что взрослый человек подобным манером причинит урон ребенку. — Страшная мерзость.

— Да, но мне казалось, что она, если такое возможно, перечеркнула те времена. Я искренне полагала, что они с Джеймсом вместе обретут умиротворение. Я очень поддерживала их союз. И поначалу они были счастливы. В этом никто меня не разубедит.