Джон Бойн - Здесь обитают призраки

Он гавкнул в рассуждении засмеяться, отчего мне в лицо полетела слюна; я в омерзении отступила и отерлась. Разумеется, этот скот и не подумал извиниться.

— Сокровища, — повторил он, тряся головою. — Небось можно и так сказать. — Он снова рассмеялся, явно позабавленный моим замечанием.

Я смотрела, как он шагает по дорожке, то и дело подбирая палки и бросая их собаке. Я пообещала себе, что не отвернусь, пока он не исчезнет из виду, и наконец, несколько удалившись и, по видимости, ощутив мой взгляд, он помедлил и повернулся, уставился мне в лицо, и мы, двое работников этого дома, наблюдали друг за другом и ждали, кто первый сдастся. Он был слишком далеко, и его гримасы я не разглядела, но когда он подобрал палку, толстый сук, и угрожающе взвесил ее в руке, а собака в предвкушении заскакала вокруг, меня мороз подрал по коже и я отвела глаза, кляня себя за неспособность одолеть грубияна в гляделки.

Мы с детьми ежедневно занимались в классной комнате, что располагалась в конце коридора третьего этажа, за короткой лесенкой. То была светлая комната, с замечательным видом на поместье; на стене классная доска, под нею огромный учительский стол с великим множеством ящиков, напротив две детские парты поменьше, бок о бок.

— Сколько девочек вы учили в этой вашей лондонской школе? — как-то утром спросила Изабелла; она сидела за партою, по обыкновению безупречно нарядная, и ее карандаши лежали перед нею аккуратным рядком.

— В классе помещалось человек тридцать.

— Мои сверстницы? Или Юстаса?

— Скорее Юстаса, — сказала я, и в ответ на это он поднял голову и улыбнулся. Какое прелестное лицо, подумала я. Обычно опасливое, едва ли не испуганное, но, когда он улыбался, все это мигом исчезало и он словно преображался в совсем другого мальчика. — Даже помладше. Их называли «маленькие девочки».

— А с ними бывали неприятности? — продолжала Изабелла.

— Неприятности?

— Вам приходилось их наказывать?

— Иногда, — сказала я. — Но очень редко. Ты должна понимать, Изабелла: школа, где я служила, была не как в книжках. Учителя не искали всякой возможности высечь злополучных своих подопечных или заставить их гулять по двору с картонкой на груди «Осторожно: кусается». Мистеров Брокльхёрстов [21] Мистер Брокльхёрст — персонаж романа Шарлотты Бронте «Джен Эйр» ( Jane Eyre, 1847), священник, директор приюта для девочек Ловуд, жестокий ханжа, устроивший главной героине публичное порицание за ее якобы склонность ко лжи. в нашем учебном заведении тоже не водилось. Нет, мы были добры к нашим девочкам, а они в ответ уважали нас и увлеченно занимались. В основном.

— Я бы хотела поучиться в школе с другими девочками, — задумчиво промолвила Изабелла. — Но папа говорил, нам положено учиться здесь.

— Частное образование — привилегия всякой состоятельной семьи, — объяснила я. — Только беднейшие слои принуждены учиться скученно. На самом деле большинство моих маленьких девочек уйдут из нашей школы, когда им минет лет двенадцать или тринадцать.

— И что с ними будет потом? — спросил Юстас. — Выйдут замуж?

— Господи боже, конечно нет, — усмехнулась я. — Тебе не кажется, что они чрезмерно юны? Ты вот представляешь, как выйдет замуж Изабелла?

Юстас слегка фыркнул, но примолк, поймав сестрин взгляд. Затем она мрачно воззрилась на меня — очевидно, моя легковесность ее рассердила.

— Я считаю, это было весьма грубо с вашей стороны, — тихо произнесла она. — Вы полагаете, никто меня не возьмет?

— Ну честное слово, Изабелла, — сказала я, надеясь рассеять этот мрак. — Ничего подобного я в виду не имела. Я лишь хотела сказать, что девочке твоих лет весьма необычно было бы пользоваться вниманием кавалера. Ты не согласна? Разумеется, со временем, когда ты подрастешь, твоей руки станет добиваться множество молодых людей.

— А вы, Элайза Кейн? — поинтересовалась она, взяв с парты карандаш и медленно вдавив остро отточенный кончик в левую ладонь. — Вы ведь не замужем, не так ли?

Я помедлила с ответом, опасаясь, что она поранится.

— Нет, — сказала я. — Не замужем.

— Но вы очень старая. Сколько вам лет?

— А как ты думаешь? — спросила я, в душе сожалея, что она об этом заговорила.

— Шестьдесят семь, — высказался Юстас.

— Мне двадцать один, нахал, — улыбнулась ему я.

— Двадцать один, однако не замужем, — продолжала Изабелла. — Вы не боитесь остаться синим чулком?

— Я об этом не думаю, — солгала я.