Зеркала (СИ)

— Ну-ка, Тимыч, выпусти-ка меня.

— Не дури, Леонтий, — спокойно сказал Тим. А когда брат со злобой засопел, усмехнулся: — Возьми ключи от багажника. Там упаковка от нового тёть Сониного телевизора лежит. Всё никак не удосужусь выкинуть. А его машина в самый раз у мусорного ящика…

Леонтий довольно крякнул и вышел из машины. Тим проследил, как он с неудобно громоздкой упаковкой тяжело идёт к мусорному контейнеру, как останавливается, будто сминая её, чтобы поместилась в ящик. И как втихую оглядывает машины… Несколько резких коротких движений, которых ненаблюдательный человек со стороны не заметил бы, — и старший брат, выпрямившись, вернулся неспешным солидным шагом. На лице — абсолютное удовлетворение прекрасно выполненным делом.

— Ты что? — тихо поразился Тим, пряча усмешку. — Обе машины?

— А то!.. Ну, что там у нас дальше? Пойдём квартиру громить?

— Нет. Мы и квартиры не знаем, куда её повели. Ждём. Если б этот не приехал — пришлось бы громить. А сейчас — только ждать.

— Ты, Тимыч, так говоришь, будто знаешь, что там.

— Знать не знаю, но примерно представляю. Правда, если через пять минут Кира не выйдет, пойдем за нею сами. Может, и найдём. Если не найдём, будем курочить их сигналку — сами выскочат. Кстати, как ты сделал, чтобы сигналка не взвыла?

— Уметь надо, — буркнул Леонтий. — Тогда, может, поближе к подъезду?

— Может. Приподъездная площадка небольшая, но машину поставить можно, — согласился Тим, и машина плавно скользнула к намеченному месту.

Ждать пришлось и в самом деле недолго. Леонтий из машины выходить не захотел. После активного движения, когда он пробил колёса двум машинам, он немного успокоился, упиваясь злорадством и хорошим исполнением справедливой мести. Но теперь невмоготу стало Тиму. Он вышел из машины и встал рядом с дверцей, время от времени делая пару-тройку шагов по плохо протоптанному снегу рядом. Неясное чувство насторожило его, пока он негромко переговаривался с братом об обратной дороге. Замолчав на полуслове, Тим повернулся к подъездной двери и невольно приподнял уголок губ в усмешке над собой…

Чирикнул домофон. Кира вышла из подъезда и застыла, пока за нею медленно закрывалась дверь. Девушка смотрела поверх машины, на небо, и на её лице пока ещё недоверчиво расцветала улыбка… Одна. С незакрытыми глазами. Она всё глядела вдаль, с той же мечтательной улыбкой, и Тиму вдруг стало завидно, что она мечтает — и без него.

Он шагнул от машины.

— Кира!

Она беззвучно охнула и побежала к нему. А он — к ней.

… Сначала она влетела во взгляд его голубых глаз, потом в его расстёгнутую доху, как в местечко, предназначенное только для неё. То ли он поймал, то ли она первой обняла его… Не важно. Она просунула руки ему под мышками, в тепло, в уют, и они обнялись так, словно не чаяли больше увидеться. А потом он запахнул свою доху на её спине и покачался вместе с Кирой, смеясь её радости. И было так тепло — и от его смеха, и в самой этой дохе, а потом вспомнилось, что у неё есть такая же одёжка, как у него, и почему-то именно это стало важней всего на свете. Волк и волчица — подумалось.

— Живая, да?.. Ну и?.. Долго ещё там будете мотаться? — раздался из открытой машины сиплый и довольный голос, а потом высунулся и сам Леонтий, сияющий. — Время только тратить! Обед-то мимо проехал — пожрать не удалось! Поехали, что ль, обедать?

Тим выпустил Киру из объятий и подтолкнул к машине.

— Садись! Лёнь, со жратвой придётся подождать немного. Мы сначала ещё в одно место заедем.

— Куда ж это? — удивился старший брат Тима, затаскивая девушку к себе, на заднее сиденье.

— Кира, называй адрес, — сказал Тим и хлопнул дверцей. — Где живёшь?

Сердце Киры не успело оборваться, как он буднично добавил:

— Вещички свои заберёшь, какие понадобятся дома. Может, что на смену. Ну? Куда ехать?

Кира взглянула на верхнее зеркальце, радостно улыбнулась ему и своему отражению и назвала адрес. По дороге в себя прийти ей не давал Леонтий. Он в красках и жизнерадостно рассказывал о том, как пробил ломиком колёса её врагам — так и сказал смачно: «Врагам!» Кира даже испугалась за него. Потом девушка рассказывала всё, что произошло в съёмной квартире. По дороге Тим велел Леонтию позвонить тёте Соне, предупредить, что они все сильно запаздывают к обеду. Уже у дома Киры Тим сказал:

— Подниматься не будем. Вещички вниз стащишь — и домой. Не задерживайся. Родичам скажешь — потом всё объяснишь, когда позвонишь. Лады? Поторопись. А то Леонтий, когда голодный, зверь зверем.