Зеркала (СИ)

Она поднялась. Помешкав немного, встал и Анатолий Ильич. К зеркалу она подошла первой. Он встал позади, словно боялся, что зазеркальный выскочит немедленно.

— А… написать вопрос?

— Вам — не надо. Вы же его помните.

— А чем палец…

— У меня есть булавка, — сказала Кира, недоверчиво следя за Анатолием Ильичом по отражению. Только сейчас она поняла, на что он решился.

— Дай.

Она расстегнула булавку, привычно висящую на груди вместо брошки — с тех пор как начала вязать. Вместо того чтобы взять, он ткнулся пальцами в булавку и чуть не выронил её. Обернувшись, Кира отчётливо увидела крупную дрожь его пальцев.

— То есть я сейчас уколю палец, потом приложу его к зеркалу — и буду знать всё, что мне нужно?

— Не всё. Ответ на конкретный вопрос, — напомнила Кира, уже с жалостью глядя, как дрожат его слегка вислые губы. Как ни странно, ненависти она уже к нему не чувствовала. И сочувствия тоже. Жалость… Не более. Как пожалела бы букашку, переползающую пешеходную дорожку, которую активно используют люди.

Девушка встала немного в сторону от зеркала и теперь смотрела, как ходят ходуном его руки, а он всё никак не попадёт иглой булавки в палец. Наконец кончик булавки упёрся в кожу. Но протыкать её Анатолий Ильич всё ещё не решался. Он часто дышал, глядя на палец, и часто же сглатывал.

Кира дёрнулась. По зеркальной поверхности, в которой отражались два человека, обстановка комнаты и часть окна, прошла прозрачная рябь… Кажется, пока здесь, в реальном для неё мире, сомневаются, там, в зазеркалье, — нетерпеливо ждут.

Резкое короткое движение — и Анатолий Ильич зашипел от боли. Не глядя отдал булавку и некоторое время смотрел, как появляется тёмно-красная выпуклая капля на кончике указательного пальца. Когда она переполнилась и дрогнула потечь вниз, Кира заметила, что мужчина сделал машинальное движение слизнуть её, но вовремя опомнился и посмотрел на зеркало.

Кира похолодела: видит ли он, как она, что зеркало быстро и нервно покрывается мелкими волнами?

Мужчина, не замечая упавшей капли, посмотрел себе, отражённому, в глаза и осторожно ткнул пальцем в стекло. И — закричал! Теперь Кира видела всё — и это парализовало её на мгновения. Она видела, как всё происходит! Выметнувшиеся из зеркала тощие сучья-руки мгновенно вымахнули перед лицом мужчины и принялись резать его лицо удлинившимися когтями. Придя в себя от вскрика, Кира вцепилась в руки мужчины и быстро развернула его спиной к зеркалу, ненамеренно, но защищая его от жадных когтей. А потом потащила его из комнаты:

— Быстро за мной! Быстро!!

Она буквально выволокла плачущего и стонущего от боли мужчину в прихожую, где его подхватили другие мужские руки. Так что она успела обернуться у порога и застыть: в прозрачно чёрном полотне зеркала коготь, с которого едва не капала кровь, застыл на мгновения, а потом появился длинный оранжевый язык, который смачно и с долгим наслаждением слизывал кровь с этого когтя… Руки, показалось, сами захлопнули, дверь в комнату.

Проходя мимо настенной вешалки, она стянула с неё свою куртку и, не оборачиваясь, вышла. Хотя вздрогнула раз, боясь, что вот-вот крикнут вслед, вот-вот остановят… Никто не взглянул на неё, никто не остановил. Все были заняты мужчиной, стонущим и рычащим одновременно…

Она спустилась по лестнице и нажала кнопку домофона. Подъездная дверь открылась, выпустив её на долгожданную свободу. Куда теперь? Домой? Денег на проезд нет. Мобильного нет. Ничего. Теперь есть свобода. И она может идти пешком хоть целый день. Свобода, купленная кровью другого… Кажется, свобода… Почему же сердце ноет?

— Кира!

От этого зова она чуть не поскользнулась на ледяном покрытии крыльца. И, забыв о недавнем опасении, что не всё ещё закончилось, рванула бежать к быстро идущему ей навстречу Тиму.

Когда машина с «растрёпой» свернула в переулок между жилыми домами, Тим тоже снизил скорость. Держался он спокойно, несмотря на злобное ворчание старшего брата за спиной. Тот сидел на заднем сиденье.

Уже проезжая поворот, оба разглядели, что преследуемая машина паркуется напротив одного из подъездов. Тим проехал мимо и остановил свою машину за два подъезда от места парковки «растрёпы».

Некоторое время братья приглядывались: вышедший из машины «растрёпа», кажется, не собирался куда-либо спешить. Он осмотрел все стоящие рядом машины, даже нагнулся посмотреть номер одной из них, чёрной, после чего кивнул самому себе, будто определился с целью, и зашагал к подъезду. Тим обернулся на шорох. Старший брат вынул припрятанный заранее короткий ломик и взялся за дверную ручку.