Кирилл Смородин - Исполнитель

Изумленный Матвей вспомнил рыжеволосого очкарика, на которого рычал Мирон. Больше всего тот напоминал студента, но никак не инквизитора…

– Да, в какой-то мере он студент, – кивнула ведьма. Джи-Крип сложил крылья и не двигался с места, ожидая указаний. Добыча продолжала барахтаться в железных объятиях чудища. – И сейчас у него… гм… первая практика. Псы, на службу к которым он поступил, подозревают, что в этом городке объявилась сильная ведьма. Да-да, – она усмехнулась, чувствуя нарастающее удивление Климова, – я имею в виду себя. Не спорю, события принимают опасный оборот, надо было действовать быстро, и с твоей помощью это получилось. Охотник сам стал добычей, что даст мне массу преимуществ. Для начала я проведу ритуал, с помощью которого получу доступ к его памяти. А дальше буду действовать по обстоятельствам.

Хромая, она приблизилась к Джи-Крипу. Глаза ведьмы блеснули красным, и вытянутое из игры чудовище рыкнуло, повернулось ко входу в детдом и, не выпуская парня-инквизитора, потопало внутрь. Матвей молча проводил его взглядом.

– Ты пока можешь быть свободен, – обратилась к нему ведьма. – В ближайшие два-три дня заданий точно не будет.

Матвей не ответил и не сдвинулся с места – на него опять накатила волна осознания того, насколько все происходящее невероятно. Это могло быть сном, сюжетом фильма, игры или книги, но никак не реальностью. И все же…

Он повернулся в сторону жилых районов. Совсем недавно там объявился крылатый монстр, вытянутый из игры, и похитил человека. Неужели этого никто не заметил?..

– Разумеется, нет, – ответила ведьма на его мысли. – Мастерство обладающих магией во многом зависит от их умения скрываться. На Джи-Крипа наложено немало заклятий, защищающих его от нежелательных или же попросту случайных взглядов. То же относится и к моему нынешнему обиталищу. Оглянись. Что ты видишь?

Климов посмотрел на заброшенную двухэтажку с облезлыми стенами и черными дырами окон.

– То же самое видят и все остальные, – продолжала ведьма. – А хочешь посмотреть, как оно выглядит на самом деле?

Спустя пару мгновений, не получив ответа, она приблизилась к Матвею и протянула руку с явным намерением положить ладонь на его голову. Тот машинально отступил.

– Не бойся, это не будет больно. Я просто покажу то, что вижу сама.

Спустя пару мгновений Матвей ощутил прикосновение ведьминых пальцев к макушке. Тут же в голове стало тепло, словно после бега, а перед глазами возникла фантастическая картина…

Сама двухэтажка никуда не делась, однако она как будто вросла в черное строение без окон, ребристые стены которого словно бы были сделаны из льда. Оно тянулось в стороны на полсотни метров, примерно на столько же вверх и заканчивалось тремя чуть искривленными, похожими на гигантские сталагмиты башнями. Их вершины укрывало ярко-зеленое облако, беспрестанно меняющее очертания и озаряемое вспышками молний.

– И это только то, что расположено над землей, – сказала ведьма, отнимая руку от головы Матвея, и тот мгновенно перестал видеть черное здание. – Несколько крупных и очень важных помещений стали продолжением подвала. Однако для обычного человека ничего этого нет. Он увидит лишь заброшенный детдом на пустынной границе между жилой территорией и промзоной. И у его даже мысли не возникнет приблизиться и исследовать его – об этом тоже позаботились чары. Думаю, тебе понятно, что в создание убежища вложено немало времени, ресурсов и сил. Именно поэтому я бы не хотела покидать его раньше времени, но появление щенка-инквизитора – тревожный звонок. Нужно разобраться с ним, причем как можно скорее.

Последние пару фраз ведьма говорила скорее себе, чем Матвею, и, словно позабыв о нем, похромала к крыльцу. Мирон, невнятно бормоча, двинулся за хозяйкой, и Климов остался один.

Темнело, воздух пропитывался ночным холодом. Со стороны комбината доносился рокот, тучи над ним были подсвечены оранжевым. Матвей стоял, глядя в никуда и размышляя о том, что волновало больше всего.

Ведьма перенесла Пиропсиха в убежище, хотя вполне могла забыть о нем, получив желаемое. Быть может, и Климову она не врала? Что если она действительно отпустит его и Алену, как только завершит свое дело?

Больше всего на свете Матвею хотелось, чтобы так и было. Но он не позволял себе верить в это: как любой сирота он прекрасно знал, насколько бывает больно, когда умирает очередная надежда, разбившаяся о жестокость и ложь реальной жизни…