Евгений Лукин - Типа того что как бы [Сборник]

Они отошли подальше от деревни, к лежащему на боку «Пенелопу». В роще кто-то скрежетал и мяукал — видимо, те самые тупапау, из-за которых сбежало прежнее население острова.

— Мне сказали, ты тут на войну собрался? Копье сделал…

Валентин вздохнул.

— Из-за Натальи?

Валентин расстроенно махнул рукой.

Они помолчали, глядя на высокие кривые пальмы в лунном свете.

— Слушай, — решительно повернулся к другу Толик, — хочешь, я вас разведу?

— Как? — Валентин даже рассмеялся от неожиданности, чем смертельно обидел Толика.

— А вот так! — взвился тот. — Вождь я или не вождь?

— Вождь, конечно… — поспешил успокоить его Валентин, все еще борясь с нервным смехом.

— Р-разведу к чертовой матери! — упрямо повторил Толик. — Нашли, понимаешь, куклу для церемоний! Я войну предотвратил! Почему я не могу унять одну-единственную бабу, если от нее никому житья нет? Тупапау вахина [15] Злой дух, а не женщина ( искаж. полинезийск .). !..

— Да, но разводить…

— И разводить тоже! — Толик был не на шутку взбешен. — Все могу! Разводить, сводить, убивать, воскрешать!.. Если вождь до чего-нибудь головой дотронется — все! Табу. Мне это Таароа сказал!

— Все-таки как-то… незаконно, — с сомнением заметил Валентин.

— Закон — это я! Таура Ракау Ха’а Мана-а!

Это чудовищное заявление произвело странное воздействие на Валентина. Жилистый бородатый Толик выглядел в лунном свете так внушительно, что ему верилось.

— Да-а… — как-то по-детски обиженно протянул Валентин. — Это здесь… А там?

— Где «там»? — оборвал его Толик. — Нет никакого «там»!

— Ну, там… Когда вернемся.

Таура Ракау почувствовал слабость в ногах. Пальмы качнулись и выпрямились. Он нашарил рукой борт «Пенелопа» и сел.

— Как вернемся? — проговорил он. — А разве мы… Ты… Ты, наверное, не то хотел сказать… Ты хотел сказать, что это возможно теоретически?.. Теоретически, да?

— Нет, — удрученно признался Валентин. — Теоретически это как раз невозможно. Пока невозможно.

Толик сморщился от мыслительного напряжения.

— А как же тогда… — жалобно начал он и замолчал. Затем вскочил и с треском ухватил Валентина за руру на груди.

— Ты что ж, гад, делаешь? — прохрипел он. — Ты чем шутишь?

— Да не шучу я!.. — делая слабые попытки освободиться, оправдывался Валентин. — Правда, невозможно.

— Ничего не понимаю… — Толик отпустил его. — Ну ты же сам только что сказал, что мы вернемся!

— А куда я денусь! — с тоской проговорил Валентин. — Она ж с меня с живого не слезет!..

Тихо, как сомнамбула, подошел Федор Сидоров с закрытыми глазами — духота доняла. Не просыпаясь, он проволок мимо них циновку и рухнул на нее по ту сторону «Пенелопа». Затем над бортом появилась его сонная физиономия.

— А вы чего не спите, мужики? — спросил усыновленный авангардист, по-прежнему не открывая глаз.

— Да вот тут Валька нас домой отправлять собирается…

— А-а… — Физиономия качнулась и исчезла, но тут же вынырнула снова, на этот раз с широко открытыми глазами.

— Что?!

— Вот только теорию относительности опровергнет — и отправит, — сердито пояснил Толик.

С невыразимым упреком Федор посмотрел сначала на него, потом на Валентина.

— Мужики, не пейте кровь! — с горечью попросил он.

Прошла неделя.

Толик сбросил связки бананов перед хижиной и вдруг к удивлению своему заметил Валентина. Днем? Посреди поселка? В опасной близости от Тупапау? Странно…

Голый до пояса конкурент колдуна сидел на корточках перед божественной медной проволокой и, упершись ладонями в колени, пристально рассматривал один из ее тусклых витков.

— Молишься, что ли? — хмуро поинтересовался Толик, подойдя.

Валентин вздрогнул.

— А, это ты… — Он снова вперил взгляд в проволоку. — Слушай, подскажи, а? Вот этот виток нужно вывихнуть на сто восемьдесят два градуса, оставив все остальное без изменений. Такое технически возможно? Я имею в виду: в наших условиях…

Таура Ракау остолбенел.

— А ну пошел отсюда! — грозно приказал он вполголоса. — И чтобы больше к проволоке близко не подходил!

Валентин вытаращил глаза.

— Какой виток? Куда вывихнуть? Ты что, не видишь? — В гневе Таура Ракау щелкнул по одной из желтеньких священных тряпочек. — Табу! К ней даже прикасаться нельзя!

Валентин моргал.

— Толик, — растерянно сказал он, — но… я нашел решение, Толик!

Таура Ракау покосился сердито, но лицо Валентина сияло такой радостью, что вождь, поколебавшись, сменил гнев на милость. В конце концов, почему бы и нет? Почему в самом деле не допустить, что, изрисовав очередной гектар влажного песка, Валентин выразил наконец в формулах постигшую их драму?