— Ты говорил о схронах, Горм, — улыбнулся Хельги. — Вот, о них и подумаем.
Горм надулся от важности. Все видели, как его — именно его, никого другого — пригласил хевдинг для важного совета.
— Непростое дело, мой ярл, — тихо сказал он, усаживаясь на корме рядом. Шатер, ввиду теплого дня, был свернут, и ветер приносил с весел вкусные соленые брызги.
Хельги долго разговаривал с Гормом, затем отправил привязанную за кормой разъездную лодку за Харальдом и Фриддлейвом, поговорил и с ними. Да, действительно, дело оказалось не таким уж простым, хотя, казалось бы, куда уж проще: выбрал безлюдное место да затихарился там.
— Это не Халогаланд, ярл, и даже не Вик, — усмехаясь, говорил Горм. — И безлюдные места здесь — большая редкость. В Англии семь королевств, нас интересуют только четыре, по побережью. Главным считается Уэссекс, но он на юге, Сессекс и Эссекс подчиняются ему беспрекословно, а вот правители Нортумбрии и Мерсии — северных королевств — не особо. Есть еще Восточная Англия, где мы сейчас, — они должны хорошо помнить веселые налеты Хастейна… Кстати, здесь и можно поискать.
Стали искать. Медленно, опустив парус, на одних веслах подходили к берегам, вдали от населенных мест. Высаживали разведку. Те возвращались, докладывали. Там за лесом целых четыре деревни и хорошо укрепленный монастырь, в другой стороне — широкая дорога, ясно, что ведет она к достаточно людным местам, а вон тут, рядом, вообще, похоже, город. Н-да-а… Так и до осени можно плавать. Целый-то день рыскали без устали, и вправду словно собаки. Только к вечеру, наконец, повезло. Речка — а скорее, ручей — оказалась достаточно глубокой, шириной, конечно, подкачала — если расправить весла, как раз упрешься в берега. Весла сложили. Потащили на веревке. Разведка доложила — рядом имеются озеро и болото, поросшее камышом и мелкими корявыми елками. «Хорошее» место. Да и речка, если честно, не вызывала особых чувств — вся позеленела, заросла травою и ряской. Не речка — болото. Впрочем, довольно глубокое: посередине — с человеческий рост, вполне достаточно самому большому драккару. Тут и решили встать. Заперлись в камыши, сняли с форштевней носовые фигуры — и маскировки ради, да и чужих богов гневить на пустом месте не гоже. Мачты, естественно, давно были сложены, лежали аккуратненько на подставках.
Хорошо замаскировались — отойди от реки шагов на пять — уже не заметишь. И, похоже, действительно не было тут никого. Одни кулики да лягушки. Подкрепились, не зажигая огня, солонинкой, что в достатке взяли в монастырских закромах, да винцом — оттуда же. Выставили часовых, выкопали на берегу глубокую яму. Сложили сундуки, чтоб не мешались на драккарах. Закопали — да не полностью, а оставили чуть-чуть ямку, залили ее водой, принесли тины — любо-дорого посмотреть, словно всю жизнь тут это болотце и было! Пусть добро полежит, целее будет. Откопать недолго.
Пока обустраивались, не заметили, как стемнело. Еще с вечера заволокли небо густо-синие тяжелые тучи, не замедлившие пролиться дождиком. Так он и стучал каплями — то усиливаясь, то мелко, по-осеннему, морося. На кораблях поставили шатры, в которых и укрылись от комаров и непогоды викинги. Выставили часовых — уж тем-то пришлось не сладко, попробуй высиди недвижно под дождиком, да еще и снизу мокро — местность кругом болотистая.
Молодой ярл, не ленясь, лично проверил часовых и, возвратившись на корабль, завалился в шатер, скинув намокший плащ. Улегся на медвежью шкуру и лежал так, смотря в вершину шатра синими, как морские глубины, глазами. Длинные, цвета спелой пшеницы волосы ярла спутались и лезли в глаза мокрыми светлыми прядями. Он не обращал внимания — и непонятно, то ли спал, то ли бодрствовал под шум дождя и унылое пение комаров. Слегка подремывал, думал…
Сельма, дочь Торкеля бонда, занимала сейчас мысли молодого ярла. Высокая, белокожая, красивая. Темно-голубые сияющие глаза, чуть припухлые губы, светлые волосы, заплетенные в толстую косу, — Хельги, правда, они больше нравились распущенными — тогда Сельма становилась совсем похожей на валькирию или морскую деву. Молодой ярл вспомнил, как первый раз поцеловал девушку — и та не сопротивлялась, хотя знала: если увидит кто, весь род Торкеля не оберется позора. Хорошо, места вокруг были глухие, безлюдные — озеро возле кузницы Велунда. Велунд считался колдуном-годи, и люди его побаивались, в окрестностях кузницы предпочитали не появляться без особой нужды. Занятие волшбой для мужчины считалось предосудительным, в основном женщины этим тешились, ведьмы, а тут вдруг — колдун! А с чего это старый Велунд занялся колдовством — никто уже и не помнил, слишком уж много времени прошло с тех пор, сам он о тех временах не рассказывал даже единственному своему ученику — Хельги, а расспрашивать опасались.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу