Понедельник, 28 июля, 14.00.
Проснувшись и еще не открывая глаз, Саша понял, что быть мертвым в его положении было бы гораздо лучше. Голова не просто болела… Словно раскаленный шар высокотемпературной плазмы она висела в пространстве, притягивая к себе электрические разряды со всей Вселенной. Когда очередная исполинская молния с грохотом разрядилась прямо в мозг, он тихо взвыл и открыл глаза. Вертолет с оторванной лопастью, к счастью, укатили куда-то в ангар, и комната вела себя вполне благопристойно. Одетый, он лежал на своей койке в общежитии. «Интересно, — нашел в себе силы для удивления Саша, — как я сюда попал?» Мысли, тяжелые и беспомощные, как стадо гиппопотамов с похмелья, бултыхались в раскисшем болоте мозгов. С трудом, достойным открытия нового закона Всемирного тяготении, он вспомнил, что утром его разбудил собиравшийся на работу Ян, который дал ему пять долларов на такси и вывел на улицу. Остальное одуревшая память сообщить ему отказалась.
Саша прислушался к своим ощущениям. Они были оглушающими: его всего знобило, по телу проходили судороги, руки тряслись, во рту, по-видимому, открылся филиал не то Кара-Кумов, но то Сахары, и ко всему прочему страшно хотелось есть. Голод был таким, что желудок просто выворачивало.
— Во нажрался! — с изумлением подумалось ему. — Ох! Надо срочно под холодный душ и куда-нибудь в столовую.
Затратив значительный труд, он поднялся и поплелся в душевую. Раздевшись и пустив воду, уставился на себя в мутноватое зеркало. Оттуда на него смотрела опухшая, заросшая суточной щетиной физиономия зеленоватого оттенка с пересохшими, потрескавшимися губами. Сашу передернуло от отвращения. «Алкоголик!» — буркнул он и показал своему отражению язык. Язык был белый…
… Около получаса он простоял под бьющими струями, соображая, сумеет ли он привести себя в форму до встречи с Наташей. Голову медленно отпускало, но голод не унимался. Внутренности уже просто трясло. «Нет, — решил Саша, — надо срочно поесть!» Он выключил воду и тут вспомнил, что необходимо еще побриться. Наскоро вытершись, он приготовил все необходимое и принялся намыливать лицо. В спешке (есть хотелось так, что казалось — вот-вот потеряет сознание) он водил бритвой по лицу и вдруг… Рука дернулась, потому что он почувствовал боль, и по шее потекла струйка крови.
— Трам-тарарам, — выругался Саша, — все-таки порезался! — и начал бриться еще быстрее…
Закончив кое-как бритье, он умылся и стал рассматривать то место, где прыгнула в руке бритва. Как ни странно, порез на порез был совсем не похож. Это был небольшой багровый кровоподтек с двумя маленькими ранками, из которых и сочилась кровь, быстро сворачиваясь и высыхая. Соображать, почему «порез» имеет такую странную форму, у него не было ни сил, ни времени, поэтому он наскоро залепил ранку пластырем и, на ходу одеваясь, помчался в столовую. Там, набрав полный поднос снеди, он с жадностью начал есть, как вдруг почувствовал неудержимый рвотный позыв. Он вскочил и едва успел добежать до туалета, где его стошнило…
Понедельник, 28 июля, 15.20.
Залесский положил на стол перед Старшим инспектором свежий номер городской газеты: «Как тебе это нравится?» Снег взглянул. На первой полосе жирным шрифтом было набрано: «Трагедия на Черном Бульваре! Второе зверское убийство за три дня! Кто следующий?»
Снег поморщился: «Когда они успели? По-моему, все утренние газеты печатаются вечером».
— А ты как думал? Пресса теперь весьма оперативна. Житья не дадут.
— М-да… Хреново, — инспектор задумался. — Кстати, ты не выяснил, кем был этот, второй, как его… Лавров?
— Да, вот справка. Лавров, Игорь Федорович, 1962 года рождения, работал крановщиком в Промышленном порту, проживал по улице Бульварной, 17, квартира 3. Разведен, алиментных исков не имеет. Работал в ночную смену, возвращался домой. По месту работы и жительства характеризуется нормально.
Снег поднял голову от документов. Черные непрозрачные стекла солнцезащитных очков в упор уставились на Залесского. К этой манере никогда не снимать светофильтров, которые в пору было бы носить слепому, все в отделе уже давно привыкли и перестали замечать.
— И никаких связей с валютным миром, наркомафией? Залесский отрицательно покачал головой.
Понедельник, 28 июля, 18.15.
— Ты что, заболел? — Наташа с тревогой и сочувствием смотрела на него. — Что с тобой? Бледный, как мертвец, под глазами синяки… Да ты весь трясешься!
Читать дальше