Анна Шульгина - Отдел ППП

Я тоже была бы не прочь усесться, но пришлось стоять.

— Вы сейчас об Агате?

Марьяна Никитична скривилась, как от зубной боли.

— Нет. Тамарка сама виновата, нечего было спать с кем ни попадя, — она презрительно вздернула губу, разом утратив и привлекательность, и доброжелательность. — Тогда и не принесла бы в подоле от человека. На дочери это почти не сказалось, а вот внучке аукнулось. Агатка девочка неплохая, только от ведьмы у неё одна родословная, силы пшик, о таком и говорить стыдно.

Надо же, какие интимные подробности. Представляю, что пришлось вынести и выслушать теть Тамаре. Жалеть я её не собиралась, но в душе невольно шевельнулось что-то похожее.

— Ещё есть время исправить то, что ты натворила. Раньше такое уже было, и вместо ребенка приносили в жертву его мать. Надеюсь, и в этот раз сработает, раз уж классическим методом не получится, — она резко и довольно больно толкнула меня в грудь, заваливая на пол. От удара о твердые доски на секунду потемнело в глазах, но причину её торопливости прекрасно поняла — над нашими головами раздался топот. Значит, Алексей уже здесь.

Сконцентрировавшись и прикусив губу, чтобы не вскрикнуть раньше времени, я изо всех сил ударила старую ведьму ногами. Она такой прыти явно не ожидала, потому, неловко охнув, отлетела на несколько метров. Небольшой кинжал, вид которого мне категорически не понравился, выпал из руки и, как живой, скользнул под стол.

— Уходите, это ловушка!!!

Заорала я так громко, как только смогла, и сама удивилась, что не ощущаю того давления. Рассуждать над причиной феномена времени не было, поэтому метнулась к Марьяне Никитичне, но старая зараза с неожиданной для возраста прытью отскочила в сторону.

Увы, мой вопль имел прямо противоположный эффект, и в дверь, которую смогла рассмотреть только сейчас, резво задолбились. Отвлекаться, чтобы открыть её, я не стала, не желая выпускать из виду Марьяну Никитичну. Как только она очухается, хреново станет нам всем. К счастью, хоть и не целилась, попасть умудрилась в солнечное сплетение, и ведьме, цветом лица напоминавшей перезрелый помидор, было немножко не до ворожбы. Но даже в таком состоянии приближаться к ней не рисковала, зато смогла достать кинжал. Небольшое утешение, и все же лучше, чем с голыми руками.

Бабка потратила на восстановление дыхания всего несколько секунд, которых как раз хватило, чтобы дверь распахнулась.

Первым в комнату влетел рослый волк. Длинные лапы легко покрыли расстояние до ведьмы, вот только он не видел, что она держит в руке, а я не могла метнуть кинжал просто потому, что не умела этого делать.

— Стой!

Мой крик совпал со звуком выстрела, оглушительным рокотом прокатившимся по изолированной комнате, тут же сменившисься не менее оглушительной тишиной. В которой единственным звуком был слабый скулеж, сменившийся стоном.

Дальше начался ад.

Несколько человек закричало разом, но я видела только обнаженное тело, распростертое в паре метров от меня.

— Все назад, — голос бабки удивительным образом перекрыл общий гомон. — Кто шевельнется, того пристрелю, не думая.

Алексей, судорожно зажимавший голыми руками рану, резко поднял голову, и с губ сорвался звук, от которого даже у меня внутри все заледенело. Чистый концентрированный ужас в одном негромком рыке.

Не обращая внимания ни на него, ни на мать, которая тоже не прислушалась к словам старой ведьмы и направилась к Воропаеву, я в два шага пересекла разделяющее нас пространство, опускаясь на колени.

— Тихо-тихо, хороший мой, дай помогу, — отодвинув Лешу, перехватила Юрину голову, устраивая её на своих коленях.

Лоб парня был холодным и липким, а лицо кривилось от боли. Но не это самое страшное — рана в центре груди была небольшой, но кровь лилась рекой. И когда парень попытался что-то сказать, запузырилась на губах, тонкой струйкой срываясь с уголка рта.

— Молчи, нельзя говорить, — я продолжала ласково гладить его волосы, пытаясь сообразить, что делать.

Он умирал.

Быстро и неотвратимо жизнь вместе с кровью вытекала из тела, оставляя у моих ног оболочку, мышцы которой уже начинали сокращаться в агонии.

В мир силовых потоков ухнула, как в прорубь. Аура Юры пульсировала, постепенно теряя насыщенность, словно смазывалась, стираемая невидимым ластиком.

Попытки подхватить остатки биополя ничего не давали, оно расползалось у меня в руках ветхой тканью, зияя прорехами. Казалось, любая попытка стянуть края страшной раны только ускоряли конец. Пришлось усилить напор, и в какой-то момент решила, что мы поменялись местами.