Анна Шульгина - Отдел ППП

— Вы ведь в молодости потеряли дочь, ничего не ёкнуло, когда своими руками отбирали ребенка у моей матери?

— Нет, я тебе польстила — как была дурой, как и осталась, — ведьма только устало покачала головой, и я поняла, насколько она стара. Нет, лицо не покрылось морщинами, да и глаза остались такими же цепкими и блестящими. Но в этой почти идеальной картине благородного увядания было нечто страшное. И это разъедало её, делая невыносимо хрупкой и отталкивающей. — Твоя бабка тоже была идеалисткой. Поэтому и отделилась от клана, стала жить в городе. Надо было сразу её на место поставить, но жалко стало сестру. А не надо было жалеть, ни она, ни ты не знаете, как это — пройти обряд окончательной инициации.

— Зато моя мать знает.

— Да, она знает. Вот только понять, для чего это, так и не смогла. Посмотри на них, — она кивнула на родню. — Унылое зрелище, правда?

Едва ли не первый раз за последние годы я была с ней согласна — что есть, то есть.

— Они сами это выбрали. У первых в роду выбора нет.

— Нет, — старая ведьма почти удовлетворенно кивнула. — Потому что, пока не поняла, что это и есть равновесие, со стороны все видится по-другому. Для тебя это трагедия и бессмысленная жестокость. А для меня это способ сохранить род. Подумай, сколько детей выжило только потому, что их матери — ведьмы.

Помнится, был один деятель от политики, который утверждал, что процветанию конкретного государства мешает конкретный народ. Не удивлюсь, если «Майн кампф» у бабки настольная книга.

— А сколько от этого умерло? Они ведь не просто пропадают, не так ли? — Тишина была весьма красноречивым ответом. — Вы правы — мне этого не понять. И я не хочу даже пытаться это понимать.

— Можно подумать, мне хотелось терять ребенка! — упорство Марьяна Никитична не оценила и вскочила с кресла. — Семья это не только посиделки за столом, это ответственность, которую я несу. И которая потом перейдет на твою мать, а позже и на тебя. Одумайся, Альбина, пока не поздно!

— Поздно стало ещё четырнадцать лет назад, — я тоже поднялась, не видя смысла в продолжение разговора. — И да, кстати, я не могу иметь детей. Вообще.

Похоже, эта милая подробность до бабки ещё не дошла, ну, или же она гениальная актриса, потому что пошатнулась вполне правдоподобно.

— Ты что наделала?!

— С чего вы взяли, что это из-за меня?

— Потому что тебя ещё в двенадцать лет обследовали вдоль и поперек! — она сорвалась на крик, а потом с явным усилием замолчала. — Ты понимаешь, на что обрекаешь род?

— Да. Полностью. И это моё решение, менять которое не собираюсь. И становиться такой, — кивнула на тетку, замершую в напряженной позе, — не хочу. Лучше прожить шестьдесят лет, но человеком, чем сотню — убийцей детей.

Пока говорила, концентрировала силу, потому что бабкина аура становилась нехорошего оттенка. Похоже, не сговариваясь, занимались мы одним и тем же.

— Тогда выбора у меня просто нет.

О том, что в доме, помимо родни, была ещё и домработница, я позорно забыла. Как и том, что она не из нашего клана, сестра одного из теткиных мужей пожелала присоединиться к роду Журавлевых, пусть и в качестве прислуги.

Вспомнилось это, когда, резко обернувшись, увидела, что она замахивается каким-то дрыном.

Таки я была права, говоря Леше, что ни одна ведьма не устоит перед ударом по голове.

Вот и я не устояла, хотя дать застать себя врасплох два раза за сутки это уже реальный перебор.

Интересно, час уже прошел или нет?

Это было первой мысль, второй же стало почти удовлетворение — таки предчувствия меня не обманывали.

Удовлетворение вдвойне спорное, раз очнулась в неизвестном помещении. И теперь, в отличие от прошлого раза, связанная. Можно сказать, испытала все грани удовольствия.

И бабкиным утверждением, что я дура, теперь соглашалась безоговорочно. Потому что только особа крайне недалекого ума поверит этой старой гюрзе.

Хорошо хоть связали меня весьма условно, к тому же руки за спину заводить не стали, поэтому, рискнув зубами, уже через пару минут растирала освобожденные запястья. Они не занемели, что говорило в пользу недолгой отключки, но надо же чем-то себя занять.

— Проходи сюда, раз очнулась.

Признаться честно, вздрогнула, услышав бабкин голос. Шел он откуда-то из глубины комнаты. Не мудрено, что рассмотреть сразу не смогла, ещё одна экономная на мою голову — пара свечей на пятьдесят квадратных метров помещения это уже скупердяйство.