Аркадий Шушпанов - Книжный Дозор

Александр ухитрился поразить воплощение Печали осколком Саркофага. Рыцаря по-настоящему убило Время. Или часть плоти Сумрака. Подобное подобным.

Жаль, догадался об этом только мнимый царь Македонии, обыкновенно не сильный в распутывании логических узлов. Других обломков Саркофага в подвале уже не осталось.

Заунывная мелодия проникла в камеру, ставшую вдруг подобием склепа. Скоро сюда вошла мрачно-карнавальная процессия из нескольких дудочников, оборванных воинов и полупрозрачных колышащихся фигур. Они подняли тело своего Печального господина и церемонно вынесли.

Мелодия стихла. В Бюро, казалось, воцарилась тишина.

– Я вас отведу. – Дреер посмотрел на трупы Александра и Стригаля. В метре от него Майлгун Люэллин закрывал глаза мертвому гвардейцу.

В руках Рыцаря Гнева снова появился «Справочник Шиллера».

Дмитрий встретился взглядом с Кармадоном – Совиной Головой и прочитал вопрос в немигающих глазах.

– Оставьте себе, – сказал Дреер. – Пока.

Шаг…

Фраза…

Шаг…

Фраза…

Дмитрий открывал одно «зеркало» за другим. Он мог бы избрать более короткий путь. В конце концов, Стефан, подаривший ему часть своего «Я», не стал бы так делать. Но Дреер не хотел иначе. Стоило хоть немного оттянуть время, чтобы подумать.

– Земля помогает нам понять самих себя, как не помогут никакие книги.

Было странно – Сумрак путешествовал в глубь собственного «Я». В реальность между слоями, куда не проникал ранее. Впрочем, и человек не осознает того, что творится, скажем, в подкорке его головного мозга.

Никто не встречался им на пути. Будто никто не хотел их видеть.

Пустыня «человека в черном» приняла их длинный караван. Дреер оглянулся: Рыцари здесь ехали верхом, каждый на коне своей масти, черный достался Гневу, белоснежный – Страху, рыжий – Радости. Свита растянулась, бредя пешком. Зимнего старика сопровождали не снежные эльфы, как можно было ожидать, а какие-то белесые призраки. В свиту женщины входили несколько дриад и парочка козлоногих сатиров с дудками. За Гневом следовали те, кого Дмитрий назвал про себя «блуждающими огоньками», почти невидимые при дневном свете.

– Дело было так. «Если через три дня королю не станет лучше, можно всего ожидать…»

Безлюдные королевские покои. Видимо, монарха в эту минуту хоронили.

Рыцари снова были пешими. А свита превратилась в людей, вся без исключения. Только бабочки остались как были, разве что крылья обрели черный цвет.

Дмитрий думал об Александре, о Стригале.

– В сентябре тысяча девятьсот двадцатого года заведующий губнаробразом вызвал меня к себе…

Еще теплая осенняя улица Полтавы. Людей нет. Сопровождающие Дреера, все как один, вдруг сменили одежду. Косоворотка Летнего, простое платье и косынка Весенней, шинель Зимнего. Даже круглые очки нацепил, позер.

– Есть ветхие опушки у старых провинциальных городов. Туда люди приходят жить прямо из природы.

Словесник подумал и об Осеннем. Конечно, он не умер так, как Инквизиторы. Но даже Сумраку, видимо, нужно время, чтобы найти новый прототип.

– Жечь было наслаждением.

Тянуло гарью и керосином. Огонь был далеко. Еще одна тихая улица с двухэтажными домами, перед каждым – непременные качели. И звездно-полосатый флаг. Дом горел в конце улицы. Летний оживился. Он даже поменял костюм на брезентовый, а картуз – на пожарный шлем с цифрой «451».

Книжная магия начинала действовать и на них.

– Вселенная – некоторые называют ее Библиотекой…

Процессия стояла в шестигранной галерее. К тому моменту, как упало последнее из двенадцати «зеркал», Дреер уже представлял себе, что собирается делать. Было даже странно, что такая идея не пришла в голову раньше… Но раньше он и не мог увидеть мертвого Александра, только что убившего одну из ипостасей Сумрака.

– За мной, читатели. – Дмитрий смело пошел к выходу из галереи. Ее теснота должна помочь.

Он не оглядывался. Сзади слышались шорохи, бормотание и хруст снега – так звучали шаги Рыцаря-Зимы, где бы тот ни ступал. Словесник прошел галерею, шагнул в сторону и съехал вниз по металлической лестнице.

– Не отставать! – крикнул он, а сам бегом припустил к ближайшему вентиляционному колодцу. И прыгнул.

Лететь было невысоко, один пролет. Дальше Дреер ухватился механической рукой – пожалуй, впервые в жизни она по-настоящему пригодилась. Живая, да еще вспотевшая, обязательно сорвалась бы со скользких перил. Но руку все же обожгло болью в том месте, где металл соединялся с культей. Дреер, цепляясь изо всех сил левой и помогая себе ногами, выбрался из шахты и свалился на пол. Хорошо, что этот трюк не видели интернатовцы. Авторитет младшего надзирателя был бы потерян в два счета.