Макс Фрай - Новая Дикая Охота. Рассказы для живых [сборник litres]

– Какой же вы удивительный! – сказала призрачная старуха. – Вроде бы, человек человеком, а похожи на нас. Мы же только потому и играем, наугад принимая форму мёртвых людей, что нам интересно: что на этот раз доведётся испытать и как долго это продлится…

Она явно хотела продолжить, но в этот момент из подсобки вышла брюнетка в клетчатой юбке.

– На сердце печаль, никому меня не жаль! В темноте сижу одна, как проклятый сатана! – с отчаянием продекламировала она. После чего предсказуемо грохнулась на пол. Но исчезнуть я ей не дал. Выпалил заранее заготовленную на случай её появления фразу:

– Да вы выдающийся поэт-авангардист!

– Аван… чего? – переспросила поэтесса Аврора, приподнявшись на локте. – Это плохо или хорошо?

– Это замечательно, – твёрдо сказал я. – И очень почётно. Но вам, конечно, трудно живётся. Никто вас не понимает. Такова судьба всех новаторов, опередивших время. Если бы я не получил такое хорошее гуманитарное образование, тоже не смог бы по достоинству оценить ваш дар.

– Образование? – просияла поэтесса Аврора. – У вас образование? А остальные просто не настолько учёные, чтобы меня понять? Поэтому мои стихи никому не нравятся? Не потому, что я недостаточно хороша?

– Да, – подтвердил я. – Только поэтому. Но вы на людей не серчайте. Это они сдуру, а не со зла.

Она поднялась с пола и одарила меня такой счастливой улыбкой, что даже если я больше никогда в жизни ни единого доброго дела не сделаю, место в раю всё равно уже заслужил, каким бы этот рай ни оказался. «В иных пространствах, иными способами, вы даже представить не сможете», ох.

– Посиди с нами, Авророчка, – сказала ей Августина. – Видишь, какой человек замечательный к нам пришёл в гости. Рядом с ним хорошо.

– Да, хорошо! – поэтесса Аврора улыбнулась ещё шире и взобралась на табурет у стойки. – И кафе красивое. Мне здесь очень нравится. Вот если бы ещё можно было по-настоящему шампанское с сушками пить!

– Ну ты размечталась, – вздохнула старуха. – Шампанское по-настоящему! Нет на свете таких чудес.

– То есть вы ни есть, ни пить не можете? – спросил я. – Не бывает специальной призрачной выпивки и еды?

– Не бывает, – сокрушённо подтвердили они дружным хором.

– На самом деле нам и не надо, – добавила Августина. – Просто иногда хочется дополнительных развлечений – пикников, вечеринок, пиров. В древности люди приносили духам жертвы разными способами – сжигали специальные ритуальные блюда или просто клали на алтари. Однако особого толку от этого не было. Ничего мы при этом не чувствуем. Мы вообще не так и не это едим!.. Но кстати, нам очень нравится, когда люди в нашем присутствии пьют и едят что-то вкусное – не механически, а с удовольствием, от души. Тогда можно ощутить их наслаждение как своё. Мы сперва очень радовались, что сюда специально приходят пить кофе, ради наслаждения вкусом и ароматом, думали – ну, заживём! Но буквально через пару дней надоело. Никакого разнообразия, только кофе с печеньем, одно и то же изо дня в день!

– Да, это не дело, – согласился я. – Ненавижу однообразие, а уж вам-то, наверное, вообще невозможно его терпеть. Надо, что ли, сказать Василию, чтобы как-то расширил меню.

– Да не стоит хозяину из-за нас хлопотать, ему и так непросто живётся, – великодушно сказала старуха. – Мы, если сильно приспичит, можем и по окрестным ресторанам пройтись.

– То есть вы можете отсюда выйти? – удивился я.

– Ну естественно! – Августина тоже удивилась – моему удивлению. – Мы здесь не в плену, а в гостях. Можем находиться в кофейне, но не обязаны. Вон Антон вообще целыми днями где-то скитается. Не сидится ему на месте. Неприкаянная душа.

– Перелётной птице в клетке не сидится! – воскликнула Аврора и опасливо покосилась на меня, проверяя, сумел ли я по достоинству оценить её новое произведение.

Я собрал волю в кулак и заставил себя испытать восхищение. Потому что если уж какому-то бесплотному духу по воле случая выпало стать призраком полуграмотной графоманки, надо постараться сделать беднягу хоть немного счастливее. Чтобы ночи напролёт от осознания своей бездарности не рыдал. Страдания вообще крайне редко помогают стать лучше, а уж призраку их терпеть совсем бесполезно. Призрак поэтессы Авроры, что с ним ни делай, всё равно останется таким, какой она при жизни была.

Не стану врать, будто у меня получилось почувствовать восхищение, но какое-то тёплое чувство я всё-таки испытал. К счастью, Авроре его хватило. Она просияла, смущённо потупилась и попросила: