Олег Синицын - Лист Мёбиуса

А вот и вагон-ресторан. Человек крепкого спортивного телосложения в черном костюме с холодными безучастными глазами стоит у входа, перекрестив руки на груди. Такие глаза могут быть только у охранника. Но, черт возьми! Кого здесь охранять?

– В ресторан нельзя. Закрыт на спецобслуживание, – выставил руку вперед человек в черном.

– Мне не нужно в ресторан. Мне нужно просто пройти, – я начинал тихонько закипать.

– Через час и пройдете. Без проблем, – улыбнулся охранник, со значением прищурив глаза.

– Да кого вы там спецобслуживаете? Военная тайна? – в лоб тут не получится, хотя, конечно, можно, но скандала не оберешься, надо выбрать другую тактику.

– Нет, конечно. Не военная. Но тайна, – холодно улыбался человек.

– Брось. Если это государственная особа, то ее обслужат на месте по высшему уровню. В вип-вагоне.

– Скажем так, здесь обедает персона, о которой пассажирам лучше не знать. Потому что, если узнают, то разнесут тут все к чертовой бабушке!

– Артист что ли?

– Вроде того.

– Ну, так это по моей части! – сказал я и показал охраннику студенческий билет. – Никто ничего не узнает, но я узнать обязан. В силу своей профессии журналиста. Обещаю, что все останется между нами, если ты мне скажешь – кто? – и если устроишь мне десятиминутное интервью. Идет?

Охранник понял, что попался, что я его уже бессовестно шантажирую, и горько вздохнул:

– Хорошо, я узнаю насчет интервью. Стой здесь… проныра!

– Так кто же там изволит обедать?

Охранник нагнулся к моему уху и шепнул: «Алла Пугачева!»

-Я веду пленного «пуха» на допрос? – спросил Иван Шуберт у Ивана Григорьевича и встал.

– Погоди, сержант, – остановил его путевой обходчик с профилем римлянина. – Встретить его надо во всеоружии. Олег, приберись на столе и положи на видное место газету «Правда». А мы с тобой, друг-товарищ, обследуем добытый вами трофей. Где ППШ?

Я попросил Григорьевича подняться, поднял полку и вытащил из вороха одеял пистолет-пулемет.

– Красавец! – глаза у сорок-тысяч-томов-прочитавшего человека радостно заблестели. Он по-хозяйски отстегнул диск с патронами, открыл верхнюю крышку, являвшуюся продолжением кожуха, в котором находился ствол, поэтому автомат переломился, затем достал возвратно-пружинный механизм. Мы с Шубертом внимательно наблюдали за происходящим. – Вот и вся неполная разборка ППШ.

– Не сложно, – подытожил сержант.

– А в бою сложность в обращении с оружием не нужна, – сказал Иван Григорьевич. – В начале войны только у некоторых подразделений были автоматы. То есть пистолеты-пулеметы. Это, в основном, ППС. Большинство было вооружено винтовочками. ППШ в достаточном количестве стали появляться где-то с середины войны. Преимущество ППШ перед немецким «Шмайсером» было в большом количестве патронов в магазине. 71 штука. В два с лишним раза больше, чем у «Шмайсера». Там – 32. Прицельную стрельбу можно было вести с ППШ с небольших дистанций, так как там был пистолетный патрон. Но большое количество патронов в магазине у ППШ обернулось и недостатком. Дашь несколько очередей, выпустишь половину или даже треть магазина, ствол немилосердно накаляется и расширяется. Нарезное оружие превращалось в гладкоствольное. Поэтому появился вот этот вот кожух охлаждения. Но он мало помогал. Пули из перегревшегося ППШ вылетали с потерей настильности или прицельности, а ударная сила их резко понижалась. Кроме того, переполненный магазин мог подвести в любую минуту. Небольшой перекос патрона – и автомат молчит.

Слушая мини-лекцию фронтовика Бойко, мы с Шубертом малость приуныли. Как так? Наш автомат хуже немецкого?

– По отдельным параметрам ППШ, действительно, уступает «Шмайсеру», – подтвердил Иван Григорьевич. – «Шмайсер» меньше перегревался, реже ломался, реже подводил. Прицельность у него была все-таки выше. ППШ производился из штампованных деталей, но на разных заводах. Проблему представляли и дисковые магазины. Магазин от другого ППШ мог запросто не подойти к твоему. Нужно было подгонять вручную… Но… Советский боец, воюя с винтовочкой, не был избалован. Когда получил в свои руки автоматическое оружие – использовал его с максимальной пользой и выгодой. В ближнем бою (что у пехоты чаще всего и случалось – ближний бой!) исход сражения решали стойкость, сила, мужество, сноровка, хороший удар прикладом. А ППШ с магазином тяжелее «Шмайсера»! Да что там говорить! Технические параметры – это всего лишь технические параметры. После войны появилась мода на оружие с круглыми дисками. Вспомните хотя бы голливудские фильмы про гангстеров 40-х, 50-х годов. Все гангстеры грабят банки с громадными «Томпсонами», у которых диски еще больше, чем у ППШ! А ведь удобнее спрятать под плащ или пальто не ППШ с выпирающим диском, а более компактный «Шмайсер». Но нет! «Шмайсер» – олицетворение гитлеровского нацизма, а ППШ – оружие Победы! ППШ победил в войне, значит, его параметры на голову выше немецкого оружия! Понятно, друзья-товарищи? – закончил довольный Иван Григорьевич. Глаза его посмеивались.