Наталья Никанорова - Метла и посох [СИ]

— «Властелин колец», копи Мории, сцена битвы, — шёпотом прокомментировал Павел.

— Только без спецэффектов, — услышала его Рина.

— Что-то мне подсказывает, что они себя не заставят ждать, — задумчиво сказала Софочка.

Проверив страховку, они ступили на мост. Впереди шёл Литий, судорожно вцепившись в фонарь, в связке с ним Лот, держащий чешуйку. Перед тем, как взойти на мост, они обвязали себя прочной верёвкой гномьей работы, потребовав того же от остальных. За ними шли Виталий и Павел. Чандра, часто оглядывалась назад, проверяя всё ли в порядке с Софочкой. Кассия позаботилась о Рине. Они практически перешли через мост, когда из глубин пыхнуло жаром и показался огромный огненный хвост.

— Паша, зеркало, — рявкнул Литий. Зеркальце, подкинутое вверх, вдруг изменилось.

Оно стало размером с каньон подземной реки. Затем монитор залил яркий ослепительный свет. Когда он рассеялся стало видно, что огненный дракон подлетел к зеркалу. Поняв, что сейчас исчезнет, он в ярости несколько раз ударил хвостом. Верёвки, связывающие путешественников, лопнули, мост зашатался. Виталий успел увидеть, как Софочка швыряет в дракона свой зеркальный кокон и её примеру следует Рина.

— Давай свой! — прокричал Паша. И ещё два кокона как снаряды вонзились в дракона. Он взревел и исчез, превратившись в маленький серебристый кристалл. Кристалл подлетел к зеркалу, слегка повисел и вошёл в зеркало, только круги пошли по стеклу.

Гномы смотрели на него как зачарованные. Неизвестно, кто первым заметил исчезновение гостей. Экран закрыл непонятный вихрь, поднявшийся из подземелья и горестный гномий вопль перекрыл чей-то смех.

Софочка узнала голос Сибелиуса.

Сирень протянула ветку и постучалась в окно, подавая знак пушистому чёрному коту, лежащему на деревянной лавке. Он приоткрыл глаза, потянулся, зевнул, посмотрел на печную заслонку и требовательно мявкнул.

— Ишь ты, проснулся, — добродушно усмехнулась стройная женщина с крупным носом и ярко выраженной гетерохромией — один глаз был карий, а второй фиолетовый. Пышные волосы были убраны под платок, лихо завязанный узлом на затылке. По-летнему времени на ней была блуза, расшитая красными маками. В данный момент Баба-Яга хлопотала около плиты, быстро переходя от одного чугунка к другому, давая знак ложкам вовремя помешивать вкусно пахнущее варево в горшочках. Многочисленные юбки ничуть ей не мешали.

— Ну, Васенька, накрывай на стол, — наконец сказала она сгорающему от нетерпения коту. — Носом чую, будут будут у нас сегодня гости.

Кот довольно заурчал и, коротко мявкнув, махнул лапой в сторону стола. На него легла скатерть из белейшего льна, расшитая по краям задорными петухами. На ней тут же выстроились чугунки, горшочки, блюдо с блинами, расписные чашки, блюдца. А в центре стола, важно попыхивая, встал пузатый самовар. И, конечно, появилась деревянная миска. Над ней тут же склонился кувшин сметаны, наполняя её до краёв. После чего степенно приземлился на стол и застыл неподвижно.

Василий муркнул, запрыгнул на лавку у стола и опершись двумя лапами, начал неторопливо есть. Баба-Яга щёлкнула пальцами, призывая самовар. Налила себе чаю в чашку тонкого фарфора, подарок Лаоженя, и принялась за блины.

Дверь избушки скрипнула, вошёл кто-то невидимый, пахнущий весенними травами и солнечным светом.

— Входи, племянница, — пригласила хозяйка. — Как раз к завтраку поспела. Угощайся.

— Ничем тебя не удивить, тётушка, — с досадой сказала юная Поскакушка, снимая невидимость. — М-м, как у тебя вкусно пахнет!

Баба-Яга усмехнулась:

— Садись, говорю.

Огневушка присела к столу, с удовольствием отведала каши с грибами, запечёных яблок, и принялась за чай с блинами, когда в дверь постучался очередной невидимка.

В этот раз избушку наполнил сладковатый запах нездешних трав и чего — то невыразимо родного, забытого.

— Сирин, проявись уж, стеснительный ты наш, — попросила чародейка.

Рядом с Поскакушкой матеарилизовался молодой человек, его голову украшала пышная шарообразная причёска, в которой было, однако, немало седых волос.

— За стол. Ешь. Новости подождут.

Гость кивнул и воздал должное трапезе. Он придвинул к себе горшочек с мясным рагу и не отвлекался, пока не опустошил его полностью. Потом Сирин, смущённо посмотрев на Бабу-Ягу, попробовал запечённой рыбы. После чего самовар с удовольствием, отражавшимся на его медных боках, налил ему душистого чая.