Макс Фрай - Зеленый. Том 3 [litres]

Ладно, – говорит себе Ханна-Лора. – Предположим, Нёхиси мои ритуалы до лампочки. Но второй куда подевался? Он-то точно по рождению не всемогущий. Ну и где тогда он?

Ханна-Лора ещё по инерции додумывает эту фразу, но уже сама видит, где. Сидит, закутавшись в пёстрое лоскутное одеяло с блёстками и зеркалами, на подоконнике настежь распахнутого в какую-то подозрительно зыбкую тьму окна. Обольстительно – ну, как он это себе представляет – улыбается и приветливо говорит:

– С ума сойти, какие девчонки иногда заходят в нашу бадегу. Тони локти будет кусать, что всё пропустил.

– По этому поводу надо открыть шампанское, – объявляет Нёхиси. – Или наоборот, притащить из погреба самогон? Я до сих пор толком не понял, как принято. На какие культурные штампы здесь опираются, выбирая напитки для каждого случая? Что наливают гостям, которых хотят потрясти?

Он сейчас выглядит человеком, точнее, рыжим мальчишкой-школьником, для достоверности даже рогатка из кармана шутовского лилового фрака торчит. Правда, количество глаз перепутал, их у него почему-то пять штук, два на обычном месте, ещё два вертикально стоят над ними, а пятый медленно и бестолково ползает по лицу, как контуженная пчела. Ну, Нёхиси есть Нёхиси. Стихийный авангардист.

– Ты меня извини, пожалуйста, – говорит Нёхиси Ханне-Лоре. – Такой ритуал у тебя был хороший, просто шикарный призыв! Вот честное слово, ещё никогда не испытывал такого сильного искушения взять да и явиться туда, откуда так сладко зовут. Но мы, понимаешь, буквально только что в дом вошли. И снова подрываться куда-то неописуемо лень. К тому же Тони нам пирожков оставил. И кастрюлю ухи. Я ещё не успел попробовать, но пахнет зашибись обольстительно. Уха, если ты не в курсе, это рыбный рыбацкий суп.

– Я знаю, что такое уха, – вздыхает Ханна-Лора.

Она сейчас чувствует себя полной дурой со своим ритуалом. Нашла кого заклинать.

– Ну вот, – энергично кивает Нёхиси. – А являться на твой призыв, закутавшись в одеяла, с пирожками в пакете и полной кастрюлей ухи… нет, ну можно, конечно. Но красоте и строгости старинного ритуала такое явление совершенно не соответствует. Какие-то мы получились бы клоуны и босяки. Поэтому я решил, что лучше пригласить тебя к нам. Тем более, что суп – даже рыбацкий, вопреки всякой логике! – за столом есть гораздо удобней, чем на берегу реки.

– Под уху, по-хорошему, надо пить водку, – говорит второй; Ханна-Лора даже в мыслях не может называть его Иоганном-Георгом, потому что имя фальшивое, шутовское, слишком уж явная ложь. – Но именно её у нас, будешь смеяться, нет. Эна как-то целый ящик купила, да всю извела на настойки. Собственно, правильно сделала, в жизни не пил ничего восхитительней и страшней. Это, если что, – он поворачивается к Нёхиси, – был ответ на твой вопрос о напитках и гостях, которых хотят потрясти.

– Точно! – Нёхиси картинно хлопает себя по лбу, от чего панически разбегаются в разные стороны все его дополнительные глаза. – Наша фирменная настойка на Бездне! Как я о ней забыл?

Он ещё говорит, а в руке Ханны-Лоры уже ледяная запотевшая рюмка. И тарелка с ухой перед ней на столе стоит.

Ханна-Лора помнит Бездну Эну, конечно. Поди такую забудь. Поэтому она без колебаний выпивает настойку – всю сразу, одним жадным большим глотком, в надежде снова ощутить себя новорожденным светом, как в тот миг, когда Бездна ей заглянула в глаза. Но вместо этого Ханна-Лора чувствует себя тьмой – безбрежной, непроницаемой и наконец-то очень спокойной, уверенной в собственной силе, а потому весёлой и милосердной. Роскошный подарок. С весны такой не была.

– Отлично зашло, – одобрительно говорит Ханна-Лора. – И суп очень кстати. Из меня получилась беспредельно голодная тьма.

И набрасывается на уху с пирожками с такой необузданной страстью, словно вышла из дома, не пообедав, причём ещё неделю назад.

– А ты заходи к нам почаще, – улыбается с подоконника не-Иоганн, не-Георг. – Настойки на Бездне у нас ещё много. Её, понимаешь, никто кроме нас с Нёхиси особо не пьёт. Вежливо хвалят, но добавки не просят; хуже того, иногда с воплями убегают, если слишком настойчиво предлагать. Короче, с тобой мы настойку на Бездне и выпьем. Приятно разделить любимый напиток с таким же гурманом и знатоком. Вон как тебе от неё полегчало, смотреть одно удовольствие. Ты же к нам за этим пришла?

– Нннууу как тебе сказать… – тянет Ханна-Лора, которая и рада бы сейчас соврать, да не выйдет, из неё получилась не только беспредельно голодная, но и беспредельно честная тьма.