Макс Фрай - Зеленый (темный). Том 3 [litres]

Брёл потом – домой, не домой, наугад, шатаясь, словно сам пил всю ночь, а не в речку лил. Был безбрежным бушующим морем и по этому морю плыл. Тонул, захлебнувшись собственной тьмой, выныривал на поверхность, задыхаясь, смеялся над еле живым собой: что, хотел невозможного? Не подвезли, сам им будь! Живи в человеческой шкуре, как люди в ней не живут.

Но рано или поздно непременно выбирался на сушу, ухватившись за чью-то сильную руку, когтистую лапу, ангельское крыло, и город, по такому случаю нацепивший на улыбчивую волчью башку любимую шапку, расшитую мухоморами, говорил почти человеческим голосом: эй, ты всё-таки будь осторожней, пока живёшь в человеке. Люди знаешь, какие хрупкие? – уууу! Соберись, успокойся, вдохни и выдохни, плачь, пока плачется, людям это полезно, давай я тебя обниму.

После таких загулов просыпался в раздрае – было, не было? Я наяву это видел, грезил, бредил, галлюцинировал, спал? Видимо, как всегда – что-то странное чувствовал, что-то мерещилось, что-то присочинил, плюс моя интересная биохимия…

Обрывал себя: хватит, заткнись. Подлинное – не то, чему есть доказательства, а то, что ты способен любить. Только за это можно держаться. Вот и держись.

Оказалось, можно сколько угодно себе не верить, сомневаться во всём, ежеутренне выть от тоски; это здорово портит удовольствие, но по большому счёту, почти не имеет значения, пока живёшь и действуешь, словно веришь. А он так и жил.

Ну и дожил – а куда бы, интересно, он делся? – до двадцатого года, где, когда в ноябре его ждали друзья. И не измученной жертвой, которой лишь бы дотянуть до окончания пытки, а вдохновенным, жадным до работы и удовольствий, полным сил – но, конечно, не планов. План у него был один: хоть тушкой, хоть чучелком перешагнуть в ноябре этот чёртов порог. То есть Порог, с большой буквы, он всё ещё помнил масштаб и значение, но прописные даже в мыслях терпеть не мог.

Теоретически, если прибавить двадцать четыре года к почти сорока, получается дохренища, но цифры не мешали ему ощущать себя молодым дураком, а окружающим даже в голову не приходило спросить, или просто задуматься, сколько ему на самом деле исполнилось лет. Только некоторые ровесники, заставшие популярный в девяностые сериал «Горец» [33] Горец ( англ. Highlander) – франко-канадский фантастический сериал, задумывавшийся как продолжение фильма «Горец», но впоследствии ставший самостоятельным произведением. Главный герой сериала бессмертный Дункан Маклауд из шотландского клана Маклаудов к моменту начала событий живёт на свете уже 400 лет и в силу специфики взаимотношений между бессмертными (они при встрече непременно сражаются и убивают друг друга) всегда и всюду ходит с огромным мечом, который в случае необходимости легко и непринуждённо достаёт из-под короткой, до пояса куртки и из других не менее неожиданных мест. , иногда почти всерьёз задавались вопросом, где он летом, когда пальто до пят не наденешь, прячет свой меч.

Он был художником, живописцем и скульптором, этаким благополучным условно непризнанным гением, известным в относительно узких, зато понимающих и благодарных кругах. Одновременно сам не заметил, как стал совладельцем четырёх городских кофеен – естественно, самых лучших, ради обычных не стоило хлопотать; впрочем, «самых лучших» кофеен в городе к тому времени было сильно больше десятка, причём их хозяева когда-то всему научились, работая у него, и до сих пор холодели от мысли, что бывший шеф однажды зайдёт выпить кофе в не самую удачную смену. Хотя он честно старался не придираться, даже с горем пополам научился говорить «вполне ничего» вместо «за такое топить в болоте», чего не сделаешь ради любимых учеников.

Если, – думал он иногда в оптимистическом настроении, которое по мере приближения роковой даты охватывало его всё чаще, – две реальности как-нибудь хитро объединятся в одну, в Вильнюсе должно резко увеличиться число приличных кофеен. Не представляю, как всё это устроено, но уж их-то точно с собой заберу!

Он и правда понятия не имел, что происходит, когда реальность объединяется со своей несбывшейся вероятностью. В своё время не потребовал у Стража Порога подробностей, не до того ему тогда было, лишь бы выстоять и вернуться, а там хоть трава не расти. Впрочем, – примирительно говорил он себе, – вряд ли объяснения что-нибудь изменили бы. А может, она объясняла, да я пропустил? Нечем мне это было знать, некем запомнить. Невозможно человеческой головой такие процессы вообразить.