Ольга Баумгертнер - Дозор с бульвара Капуцинов

– Но ведь… Договор еще того… – ответил ближайший сантинель. – По закону он чист.

– И нам никто не запрещает наложить ему запретную печать на пользование магией сроком хоть до второго пришествия. Но сначала его надо допросить.

А в контору мы его пока отвезти не можем. Выполняйте!

– Там внизу пострадавший, – сказал еще один.

– Жив? – насторожился Бернар.

– Вполне. Только он какой-то странный…

– Простите? – Теперь уже насторожился Леонид.

Он вспомнил про собачий лай. Вряд ли на космораму пустили бы собаку. Разве что крохотную левретку на руках у богатой дамы. Но тот лай куда больше напоминал тявканье фрилинговского Хассо.

– Он Светлый… вроде бы. Но мы такого не знаем.

Александров торопливо подхватил на плечо камеру и заспешил вслед за Бернаром. Сантинель, кажется, еще дополнительно опутывали Тома магическими оковами. Зачарованные смертные зеваки с малого глобуса продолжали безучастно созерцать рукотворное небо.

Зрители внизу продолжали неторопливое движение. Одно место, впрочем, они обходили стороной. Здесь тоже собрались несколько человек, но их ауры выдавали Иное происхождение. Среди этих были и Светлые, и парочка Темных. Прежде чем Леонид увидел Жана и Фрилинга, его внимание привлек шмыгающий у всех под ногами и тявкающий сумеречный пес. Любопытно, видел ли его все же еще кто-нибудь, кроме Леонида и хозяина?

Иные расступились – непонятно, перед Бернаром ли, которого посчитали за старшего, или перед человеком с камерой.

На полу лежал Бриан. Рядом валялись его цилиндр и трость.

– Что с ним? – с ходу начал Бернар.

– Просто обморок, – сказал Жан.

– Я проверил, – вставил Фрилинг. – Сердцебиение, дыхание – все в полном порядке.

– Тысяча чертей! Сто тысяч! Миллион! – Бернар склонился над телом. – Его тоже нужно немедленно в Трокадеро. Позвоните Градлону!

– Что, что случилось? – непонимающе вздернул брови Жан. – Ты знаешь этого господина? Он же непосвященный!

– Я видел его, когда был моложе, чем ты, – поднял голову Бернар. – Тогда его звали Бриан де Маэ. Учитель нынешнего Пресветлого коннетабля Парижа.

– Кто вы? – задал вопрос Градлон.

– Придет время – узнаете, – спокойно ответил некто, принятый за Бриана.

Он чинно сидел на венском стуле в кабинете, выделенном Пресветлому коннетаблю во дворце Трокадеро. Даже как будто вольготно расположился, хотя количество хитроумных невидимых цепей наверняка было впечатляющим.

– Где Бриан де Маэ?

– Он жив. Или мертв. То и другое.

Леонид впервые наблюдал бессилие могущественного волшебника. Пленить лже-Бриана оказалось довольно просто. Не сложнее, чем пленить любого непосвященного Иного. А вот разговорить…

Как всякий дозорный, тем более сотрудник научного отдела, Александров знал про чары, способные развязать язык смертному или Иному. Пресветлый коннетабль наверняка владел ими в совершенстве. Леонид не мог понять, что он применяет, но раз за разом Градлон лишь чертыхался.

– Подлец Тома все, что собрал, направил в этого субъекта, – негромко сообщил Бернар. – Полная «реморализация». А этот свято уверен в том, что делает. Потому и говорит, что думает. Его даже пытать бесполезно.

В последней фразе Александрову послышалось сожаление.

– Договора нет еще несколько часов, – устало вздохнул Градлон. – Я могу сделать с вами все, что захочу. Я буду вынужден развоплотить вас. Вы понимаете, что это такое?

– Вполне, – кивнул пойманный.

– Что мне помешает это сделать прямо сейчас?

– То, что вы – Пресветлый. И то, что вы помните своего наставника.

Градлон отошел к рабочему столу. Налил коньяку в бокал.

Пойманный не смотрел на Градлона. Он изучал камеру, которую направил в его сторону Леонид.

– Вы сможете показать все, что засняли, месье Александрофф? – спросил Градлон.

– Мне нужно проявить пленку… – встрепенулся Леонид, застигнутый врасплох вопросом коннетабля. – Потребуется какое-то время.

Пресветлый снова шагнул к мнимому Бриану.

– Я раскрою ваше сознание, месье. После этого вы будете долго приходить в себя. Очень долго. Годами. Вас придется поместить в лечебницу. Хотя я гарантирую, что вами займутся лучшие врачи из тех, что мы сможем привлечь. Но у меня нет другого выхода.

Он коснулся висков пленника. Тот безучастно смотрел перед собой. Что произошло дальше, было трудно описать. Хотя, по большому счету, ничего и не произошло. Градлон явно напрягся. Леонид никогда и Петра Афанасьевича не видел в подобном напряжении. И еще ему показалось, что лже-Бриан словно на миг засветился изнутри. Но потом свечение исчезло.