Галина Липатова - Отдых на свежем воздухе [СИ]

После кукурузного поля проехали полосу каких-то фруктовых деревьев. Здесь уже было светлее – на деревьях кое-где висели тусклые светошарики.

– Интересно, зачем шарики висят так далеко от дороги? – полюбопытствовал дельпонтиец. – Местные сюда и ночью ходят?

– Нет, это для синих мотыльков, чтоб опыляли, – пояснил чаматланец. – Свет их привлекает сильнее, чем запах нектара. Потому-то вдоль дороги освещения нет, чтоб не сбивать их с толку. Сейчас огороды еще проедем, потом еще полосу деревьев, и должно уже светлее стать. Это богатый оазис, здесь даже свои маг и лекарь есть. Надеюсь, и ламы для нас тоже найдутся.

Проехали и огороды, и второй сад, за ним уже вдоль дороги появились каменные светильники со светошариками. А впереди виднелись приземистые домики, крытые маисовой соломой. Дом, стоявший у дороги, был намного больше остальных в длину, но по высоте ничем не отличался. Над широкой дверью виднелась подсвеченная двумя светошариками надпись «Станция Энтин Ицтикочитль, южный въезд». Чаматланец спешился и повел ламу в поводу, дельпонтиец последовал его примеру:

– На ламах ездить удобнее, чем на лошадях… после целого дня езды не так задница болит, как от конского седла. Но всё равно болит.

– Не у тебя одного, – хмыкнул чаматланец и, взяв подвешенную на веревке перед дверью здоровенную палку, загрохотал ею по двери.

На грохот выскочил пожилой мужчина в широкой рубахе, коротких штанах и сандалиях из волокна агавы, заорал на чаматле:

– Слышу, слышу! Чего дубасишь…

– Вечер добрый, почтенный, – чаматланец выпростал вторую руку из складок плаща и показал ему подорожную. – Печать узнаешь?

Тот, бурча неразборчиво, спустил пониже один из светошариков и посмотрел на кусок картона. Едва увидел печать, тут же ворчать прекратил и поклонился:

– Рад служить, сеньоры. Чего желаете?

– Лам в стойло, нам ужин, мыться и поспать, а через три часа – припас в дорогу, свежих лам, и две запасных, – ответил чаматланец.

– Простите, сеньор, но запасных нет. Ваш человек забрал всех четырех… – развел руками смотритель станции и по совместительству трактирщик.

– Неужели ни у кого здесь нельзя найти годных верховых лам? – удивился чаматланец. – Не может быть, у вас ведь богатое поселение.

– Сеньор… сами знаете – люди неохотно свою скотину для такого дела отдают, – смутился трактирщик.

– Как будто им за эту скотину не платят полновесным серебром, – поморщился чаматланец. – Дело Церкви и Короны, понимаешь, почтенный? Найди нам за три часа шесть хороших верховых лам в полной сбруе. Владельцы получат за услугу по двадцать реалов за ламу, а если ламы падут – то еще двадцать реалов за каждую. Я особое письмо на этот счет составлю, пусть не беспокоятся. Те, что у тебя тут, нам не годятся, на них перед тем семь часов гнали без передыху. А за услугу я лично тебя отблагодарю. Не пожалеешь.

Трактирщик снова согнулся в поклоне:

– Постараюсь, сеньор… А вы пока проходите, располагайтесь, ужин только-только с огня сняли.

– Благодарю, почтенный. А скажи-ка, наш человек когда отсюда уехал?

– Да сразу после обеда. Даже отдыхать не стали… Пообедали, лам сменили да и поехали, – смотритель открыл дверь в тратторию станции.

Внутри станция выглядела попригляднее, чем снаружи: стены беленые, расписанные геометрическими узорами, под потолком на балках развешаны красивые гирлянды сухих цветов, красного перча чили и несколько довольно ярких светошариков. Хорошо, когда в селении есть собственный маг! В предыдущем оазисе станция была освещена беспощадно коптящими масляными лампами. Мебель здесь была на мартиниканский манер – низкие столики и скамеечки с широкими плетеными сиденьями, на которых надо было сидеть, поджав ноги.

Путники прошли к лучшему столику – в углу, у окна, с удобными скамьями со спинками, сбросили плащи и уселись. Под плащами у них оказались мартиниканские паладинские мундиры, и взоры всех присутствующих тут же обратились на них. К тому же пялились еще и на дельпонтийца – для здешних поселян человек из-за моря был диковинкой.

Народу в траттории было много: видно, жители поселка собрались отдохнуть после тяжелого дня.

– Вот бывает же! – сказал кто-то. – То ни разу в жизни паладина не видел, а то за один день аж троих… Сеньоры… А можно спросить?

– Спрашивай, почтенный, – махнул рукой чаматланец, откинувшись на спинку скамьи. Поселянин подошел ближе, отвесил легкий поклон. Другие повставали со своих мест и сгрудились за ним, сгорая от любопытства. Татуировки на их лицах были у всех почти одинаковые – это даже дельпонтиец разобрал. Видимо, из одного клана все, кроме трех женщин, у тех татуировки немного отличались.