Галина Липатова - Отдых на свежем воздухе [СИ]

Еще вечером, перед сном, Оливио, Тонио и Робертино предложили сотоварищам вместе завалиться в тратторию «Королевство вкуса» и славно пообедать. Такое же предложение своим соседям по спальне сделал и Анэсти, к тому же он еще послал записки своим столичным знакомым ингарийцам. А Робертино, как и собирался, позвал на обед своих университетских товарищей. Тонио же с утра наведался в мартиниканский квартал, где у него уже давно завелись приятели, и пригласил на обед десятка полтора земляков. Посвященный в затею Жоан, в свою очередь, тоже организовал с дюжину знакомых сальмийцев, среди которых оказались двое из тех кавалеристов, которым хозяин траттории вчера отказал. Да еще и Джорхе с женой и своими друзьями присоединились, и Марио с несколькими приятелями-художниками (ему еще вчера Робертино оставил у Тадео записку). В дело посвятили также и Бласко, а тот рассказал Жиенне, своей сестре-инквизиторке, и они оба привели своих друзей. Так вот и получилось, что к обеду в «Королевство вкуса» разом явилось больше сотни посетителей. Хозяин при виде такого нашествия сначала побледнел, потом покраснел, потом опять побледнел, а потом пошел пятнами, но выгонять не рискнул. Паладины и студенты тут же кинулись сдвигать столы в один и одновременно требовать подать все самое лучшее и побольше. Когда все наконец уселись и хозяин спешно начал расставлять по столу бутылки с разным вином (альмаувас подал Робертино, Тонио, Оливио и Анэсти), Робертино встал и сказал:

– Уважаемые гости! Мы все собрались здесь, дабы отметить сразу несколько знаменательных событий. Во-первых, я и мои друзья-медики наконец сдали экзамены на практикантов! И это надо обязательно обмыть!

Студенты и студентки нестройными воплями подтвердили это желание и намерение. Робертино сел, зато встал Тонио:

–А во-вторых, я так и не отпраздновал с друзьями и земляками День Квезалькатль, особенный праздник моего рода. Так что хочу исправить это упущение! Хозяин, всем укаманью и морс из опунции! И не говорите, что у вас нет.

Хозяин опять пошел пятнами, но молча метнулся на кухню.

После Тонио встал Анэсти, довольный и сияющий (причина этого тут же и прояснилась):

– А я… А у меня новость с утра радостная: письмо пришло, что племянник родился! И это тоже обмыть полагается, чтоб здоровым рос и крепким! Так что, хозяин, фокайского всем для начала, потом уже к красному перейдем.

Обалдевший аллеманец, уже почти зашедший в кухню, остановился, открыл рот, чтобы что-то возразить, но тут поднялся Джорхе (которого тоже посвятили в суть дела):

– И у моей жены Беренгарии на днях был день рождения, а мы толком и не праздновали. Так вот сейчас мы тут в том числе и для этого собрались. Эй, хозяин, в твоем погребе, надеюсь, найдется бочонок хорошего сальмийского вина? Хотя бы гондомарского красного, что ли.

Хозяин впервые за время существования траттории «Королевство вкуса» пожалел, что так и не нанял подавальщиков (не хотел, чтоб кто-то знал о фейри), но делать нечего, пришлось самому всё на стол таскать. Бедняга Малыш Якоб то и делал, что туда-сюда мотался, воруя вино и продукты по всей Фартальезе, да бегал вокруг печи и разделочного стола, ухитряясь готовить еду невероятно быстро и в огромных количествах.

Пировали долго, до самого вечера. Съедено и выпито было немало, но всему есть предел, даже аппетиту молодых здоровых парней и девиц, так что в восьмом часу Робертино, допив остатки альмауваса, подозвал хозяина и громко сказал:

– Что ж, пир был хорош. Теперь, полагаю, требуется подсчитать, сколько мы должны этому гостеприимному заведению. Тонио, не окажешь ли любезность?

Тонио, среди младших паладинов известный своим отличным знанием математики и умением быстро делать сложные подсчеты (хотя он этого, по его словам, и не любил), кивнул, пошевелил губами, возведя глаза к потолку, а потом сказал:

– Итого, получается, двести девяносто три реала. Округлим до трехсот для ровного счета, пожалуй.

При этих словах хозяин заметно выдохнул, но тут Робертино полез в карман и бросил на поднос хозяину маленькую золотую монетку:

– Как и обещал – плачу за всё. Трехсот реалов у меня с собой нет, но зато есть момбайский цехин. А цехин точнехонько триста реалов и стоит.

Хозяин, с ужасом смотревший на монетку, перевел взгляд на Робертино и увидел, что у того в синих глазах искрится смех. Однако нашел в себе силы возразить:

– Благородный дон… не могу принять чужестранные деньги. Не изволите ли…