Галина Липатова - Удача близнецов [СИ]

Нежные негромкие звуки поплыли над водой, и вдруг над островком задрожало серебристое марево, раздернулась Завеса и явился белый единорог. Поскакал по неглубокой воде, разбрызгивая радужные капли, вышел на берег и протянул к мальчику искристо-белую морду с витым золотым рогом. Джулио смотрел на него как зачарованный, даже играть перестал. Единорог опустился на колени, словно приглашая забраться на него, как тот маленький верховой пони, которого отец недавно подарил мальчику. Джулио услышал прямо в голове голос, похожий на звон хрустального колокольчика: «Не бойся, дитя. Садись. Никто из нас не причинит вреда лэанни Пекорини». Он сел на спину единорога и уцепился за шелковистую золотую гриву. А единорог иноходью оббежал озеро, и ссадил Джулио на том же месте, ткнулся мягкими губами ему в лоб, словно поцеловал, и ускакал обратно на островок, а затем и за Завесу. А вскоре вернулся и отец. Джулио никогда не спрашивал его, что это было и зачем – в детстве не хотелось разрушать сказку, а когда стал взрослее, понял и сам.

Несмотря на то, что род Пекорини принял Откровение Пяти и верно ему следовал, связь с фейскими покровителями не прерывалась, хоть и была очень своеобразной. Особые отношения, особые обязательства. К тому же в каждом поколении по прямой линии кто-нибудь из Пекорини становился посвященным Хранителя. Возможно, если бы у Джулио была к этому склонность, он стал бы им. Но его старшая сестра такой выбор сделала раньше него.

Джулио достал флейту из футляра.

Дверь дернули.

Паладин поднес флейту ко рту и выдул первый звук.

Дверь содрогнулась от могучего удара.

Несколько нот сложились в мелодию.

Задрожала завеса.

Треснул держак кочерги и дверь распахнулась.

На пороге возник малефикар в волчьей шкуре и маске и… с выточенным из кости членом, пристегнутым чуть выше лобка хитрой ременной сбруей. Под этим костяным фаллосом болтался тонкий и вялый отросток с отвратительно пухлыми, отвисшими волосатыми яйцами.

Зрелище было настолько абсурдно-смешным, что Джулио бы засмеялся, если бы не знал, что там, на заднем дворе, лежат мертвая священница со вскрытым горлом и изнасилованная измученная девушка.

– Ты еще кто, мать твою, такой? – взревел малефикар. – Девок отпустил? Ну сейчас сам вместо девок пойдешь!!!

Вместо ответа Джулио сыграл ту же мелодию, что когда-то давно, в детстве, на берегу озера.

Завеса распахнулась, как и тогда, только явился не белый единорог, а высокий, стройный мужчина в тунике из серебристых листьев и маске-короне с ветвистыми рогами. Его глаза пылали зеленым золотом, и реальность словно бы плавилась вокруг него. По старинному договору между родом Пекорини и Двором Кернунна, сиды не могут явиться на эти земли незваными, кроме восьми особых дней в году. Но любой Пекорини может позвать – и сиды должны явиться на зов. А Кернунн явно ждал призыва сейчас и здесь – потому что он даже не посмотрел на Джулио, сразу повернулся к малефикару:

– Ты посмел осквернить мое место! Мою землю! Призывал демона! Познай мой гнев!!!

Он схватил малефикара за горло и поднял над землей, глядя ему прямо в глаза:

– Силы хотел? Магической и любовной? Так получи же!

И сид швырнул малефикара через дверь, через всю поляну. Тот пролетел над кустами, ударился об старое здоровенное дерево, и свалился без движения. Кернунн вышел на площадку, брезгливо ступая по измазанным кровью кирпичам. Присел возле изнасилованной девушки, провел пальцами по ее груди, животу и бедрам. Она вздрогнула и тихо заплакала, прижавшись к нему. Сид поднял голову и посмотрел на Джулио, вышедшего следом.

Паладин отнял от губ флейту и спокойно глянул в глаза короля сидов. Там не было страсти и желания, как в прошлый раз, когда он видел его. Только глубокая боль.

– Ты позвал меня, лэанн Пекорини, – сказал сидский владыка. – Чего ты хочешь?

– Ничего, Кернунн, – Джулио обтер платком мундштук флейты и вложил ее в футляр. – Ты наказал малефикара сам.

Король сидов помедлил с ответом, разглядывая юношу, потом сказал, гладя по голове прижавшуюся к нему девушку:

– Ты изменился, лэанн Пекорини Джулио. Сияющая смотрит сквозь твои глаза. Ты пришел сюда сразиться со злодеем, и остался здесь, когда понял, что твоих сил не хватит и ты погибнешь. Ты позвал меня, зная, что за зов я могу потребовать плату. Но я не потребую. Ты звал не ради себя. И ты выполнил свою часть нашего договора, как и должно настоящему лэанни Пекорини – ты желал защитить и уберечь эту землю и живущих на ней, и был готов ради этого погибнуть. Я могу наградить тебя за это.