Макс Фрай - Желтый

– Так безлюдно, – наконец сказал Эдо. – Даже поздно вечером в ноябре на улицах были люди. А в августе никого в городе нет?

– Да есть, конечно. По бульварам толпами бегают, кафе даже в полночь забиты битком, как будто завтра никому на работу не надо, – улыбнулся его проводник. – Просто не забывайте, этот август еще не пришел, он мне снится. Мало кому удается пролезть в мой сон. Вот вам удалось, и это отлично. Я люблю хорошую компанию. А вы – настолько отличная компания, что обязательно надо будет познакомиться наяву.

Смешная идея. Вот бы все так знакомились. Подходили бы друг к другу на улице: «Неужели не узнаете? Я же ваш позавчерашний сон!»

– Пошли к реке, – вдруг скомандовал Иоганн-Георг. – Вы турист, вам все интересно. А я хочу посмотреть, какой она мне приснится на этот раз. Согласны?

– Можно подумать, будто от моего согласия сейчас хоть что-то зависит.

– От вашего согласия зависит вообще все, – очень серьезно сказал тот. – То есть я сейчас, конечно, тащу вас, особо не спрашивая, куда глаза глядят и душа пожелает. Но не будь вы согласны – не конкретно на эту прогулку, а по большому счету, я бы ничего с вами сделать не смог. Даже не узнал бы о вашем существовании. Мало ли на свете народу. А я – сноб. Перебендя, как бабушка говорила. В общем, нос ворочу. Соглашаюсь иметь дело только с теми, кто больше всего на свете хочет, чтобы случилось… на самом деле, даже неважно, что, лишь бы из ряда вон выходящее. Удивительное. Невозможное. На этом месте – моя «цыганочка с выходом». Потому что я – оно.

Так вот он какой, самый страшный кошмар моей жизни! – наконец догадался Эдо. – Человек, который выпендривается гораздо круче, чем я.

– Смешно, – одобрил Иоганн-Георг. И спохватился: – Свинство с моей стороны. Извините. Я не нарочно подслушиваю ваши мысли. Обычно стараюсь не делать с людьми ничего такого, чего сам бы никому не спустил. А сейчас оно как-то само получилось. Но шутку я оценил.

– Да ладно, – великодушно отмахнулся Эдо. – Подслушивайте на здоровье. Все равно там сейчас «мать твою, охренеть» основным фоном. И редкие проблески здравого смысла: «Я сплю, это просто сон».

Тот коротко рассмеялся и увеличил скорость. Если раньше Эдо казалось, что его подхватил ветер, теперь это был натурально ураган. Все проносилось мимо со свистом – дома, деревья, снова дома, переулок, арка, какая-то крепость, лестница, и вот я уже качусь кубарем, хорошо хоть не по ступенькам, а просто с холма.

Опомнился уже на мосту через неширокую быструю реку, перламутрово-черную в свете ущербной луны. Почему-то снова в куртке, а ведь был совершенно уверен, что ее потерял.

– Отлично прошлись, – одобрительно сказал Иоганн-Георг. – Не знаю, как вам, а лично мне сейчас не помешало бы выпить. И ей.

– Кому – «ей»?

– Да реке, конечно. Она у нас вредная. Пока не налью, будет прикидываться самой обыкновенной речкой. Как будто это не мой сон, а просто реальность. В достаточной степени повседневная, чтобы скулы от скуки свело.

С этими словами он воздел к небу правую руку и какое-то время так стоял – ни дать, ни взять статуя Свободы новой формации. То есть мужик без факела и в пижамных штанах. Однако этот цирк, как ни странно, увенчался успехом: в руке вместо недостающего факела появилась бутылка. Он торжествующе рассмеялся и сказал:

– Вот спасибо! За это с меня причитается. Класс!

Одним движением откупорил бутылку и щедро выплеснул в реку – если не половину ее содержимого, то как минимум, треть. Пихнул Эдо в бок:

– Смотрите! Смотрите! Мне такое даже во сне хорошо если раз в три года показывают, а вам наяву повезло!

На радостях натурально на нем повис, но Эдо почти не ощущал его тяжести. Ну, что-то такое длинное на шее болтается, типа дополнительный шарф.

Стоял на мосту, смотрел на речку. Там и правда было на что посмотреть. Воды реки стали лилово-зелеными, как северное сияние и начали подниматься вверх. Не вздыбились вертикальной волной, что тоже наверное невозможно, но хоть как-то понятно человеческому уму, а просто начали прибывать, расти, как дрожжевое тесто, но при этом не выплескивались на берега, даже мост пощадили, росли строго вверх, устремлялись к небу, так что вскоре на месте реки стояла сияющая гора, высокая, как какая-нибудь Джомолунгма или какие еще бывают высокие горы; неважно. По крайней мере, с моста казалось, гора упирается в небо. А как это выглядело с другого ракурса, например, с точки зрения ангелов, скачущих по облакам, черт его знает. И опросить свидетелей ни единого шанса. Потому что больше никаких свидетелей нет.