Элен Будро - Настоящие русалки не носят кольца на пальцах

— Да. Это вообще-то довольно круто. Чувствуется странно, когда возвращаешься, — Выражение лица Люка изменилось, и мне казалось, что он развернётся и уйдёт в любую секунду.

— Так ты вернёшься в школу? — спросила я, нарушая тишину. Несмотря на шаткое состояние моего нижнего белья, я не хотела уходить на высокой ноте. Плюс, это было просто что-то… другое в Люке, по сравнению с нашей последней встречей.

— Мы вернулись к выпускным экзаменам, — сказал Люк. — Мама учила нас на дому, но хотела убедиться, что сделала хорошую работу. Я думаю, — Люк улыбнулся. Его идеальные, прямые белые зубы сверкали на фоне загорелой кожи.

— Зубы! — сказала я неопределенно. — Я имею в виду, ясно! [2] Созвучные слова teeth — зубы, neat — ясно. — я махнула рукой в воздухе, чтобы прихлопнуть прошлые слова.

Люк посмотрел на меня с забавным выражением лица. Он кивнул с сумкой в руке.

— Ну, увидимся?

Хух. Это было мило. Не «Пока, неудачница!» или «Спасибо за шрамы на всю жизнь».

— Да, конечно, Люк. Увидимся.

Это было отлично. Мне, наконец-то, удалось поговорить с Люком Мартином, не чувствуя себя полной идиоткой.

Люк повернулся, чтобы уйти, когда мы услышали шум вниз по коридору. Мы подняли глаза, чтобы увидеть папу, которому удалось собрать корзину со всеми мыслимыми продуктами женской гигиены, известными мужчине. Гм. Женщине.

— Эй, Джейд, — он держал две упаковки прокладок.

Я яростно покачала головой, чтобы остановить папу от разговора, но с того места, где он стоял, я сомневаюсь, что он мог видеть стоящего рядом со мной парня. Слегка раздражающего, но, тем не менее, милого парня.

— Ты хочешь с крыльями или без?

Это официально. Самый. Неловкий. День. Моей жизни.

Я смотрела в окно машины, обхватив пульсирующую голову руками. Мы проезжали по главной улице, мимо банка и комиссионного магазина. Несколько человек что-то покупали в окошках ларьков вдоль нее, некоторые, толкая их, спешили попасть сквозь стеклянную дверь в закусочную «Бриджит», чтобы быстрее перекусить. Пробка, в которую мы попали, была немного растянута для нашего небольшого прибережного городка.

Папа побарабанил пальцами по рулевому колесу в такт музыке кантри на хныкающей волне местной радиостанции. Мы расстались с Кори пару минут назад, после произошедшего безумия в торговом центре. И теперь папа пытался уговорить меня заехать по пути домой в «ШефЧан», но всё моё тело болело, а головная боль превратилась в мигрень и кольцом стянула голову.

— Извини, пап. Сегодня что-то не хочется курицы кунг пао, — убавила музыку, — я просто хочу домой.

Вселенная, должно быть, в заговоре против меня, потому что, прежде чем мы пересекли разводной мост на канале, нам удалось попасть на красный свет, и металлический шлагбаум, опустившись, перекрыл дорогу.

Эдди сидел в лодке, ожидая отплытия катера к озеру Талисман, вверх по каналу от океана. Предупреждающий звонок колокола — и мост начал подниматься. Я вздрогнула при звуке.

— Просто здорово, — я прислонилась лбом к холодному стеклу с пассажирской стороны, желая, чтобы этот день быстрее закончился.

— Устраивайся поудобнее, — папа поставил машину на парковку и опустил окно, чтобы крикнуть Эдди, — Хэй, Эдди! Занят на этой неделе, а?

Эдди кивнул и махнул отцу, затем затянулся сигаретой и вновь обратил свое внимание на пульт управления. Порт Тулуз был известен своим километровым водным каналом, вырытым между океаном и озером. В этом и состояла работа Эдди: вести лодки вверх по каналу на своей лодке, которая действовала как резервуар. В зависимости от приливов и отливов, Эдди приходилось регулировать уровень воды внутри канала, компенсируя разницу между океаном и уровнями озер, чтобы лодки могли его переплывать.

Без сомнений — он пропускал парусную лодку Мартинов пару дней назад. Я улыбнулась, представив себе возвращение домой Люка и Троя, и изумление их деда Эдди, когда он увидел их настолько повзрослевшими после долгой разлуки.

Моя улыбка угасла, когда я вспомнила, какое впечатление я произвела на Люка в аптеке «Дули». Он, наверное, подумал, что я стала ещё большей идиоткой. Но почему, чёрт возьми, меня это волнует? Его швы сняли через неделю. А моё прозвище «Губы-Ножницы» пристало ко мне до конца начальной школы.

— Хорошего дня! — крикнул папа, затем закрыл окно и повернулся ко мне. Должно быть, он почувствовал моё отчаяние и убавил громкость радио.

— Спасибо, — пробормотала я, положив ноги на приборную панель, одновременно пытаясь устроиться поудобнее в кресле. Мы ожидали прохода лодки через шлюз.