Вероника Батхен: Хранитель замка Хэккет [СИ]

— Эльфы убивали их?

— Нет, Элли. Без крайней нужды ни один Дана Ши не отнимет чужую жизнь — но мы… они способны запутать в чащобе или вывести на хищных зверей и оставить несчастного на милость судьбы и его пришлого бога.

— А девицы не жалели о своей участи?

— Жалели — ведь возлюбленные бросали их, стоило утратить свежесть юности. Зато дети получались красивыми и здоровыми, наделенными редкостными талантами.

— Одинокая жизнь — за месяцы или недели счастья?

— За возможность открыть сердце и разум, погрузиться в вихрь настоящей игры, отвечать на незаданные вопросы. Людские страсти для ши — как для вас вино, мы наслаждаемся вашей яростью и восторгом, слезами и смехом. Немногие способны подняться вровень, переставлять фигуры в игре Дворов, а не двигаться по повелению чужих пальцев. Немногие видят невидимое и ощущают прекрасное.

— Прекрасное?

— Арфу со струнами из дождевых струй. Отражение падающей звезды в чаше тихой лагуны. Лебединую стаю, что кружит над родными лесами перед отлетом. Первую ноту новой флейты, голос, которого никто никогда не слышал. Знаете, как она звучит?

Задумчивая Элли помотала головой. Впервые за много лет Апельфер протянул ладони в воздух — и смог призвать инструмент. Музыка звучала негромко — так варакушка поет над гнездом, так шуршат, распускаясь, лепестки чайных роз, так первый весенний дождь бьется о сонную гладь пруда и капли тают в воде.

Словно зачарованная Элли скинула обувь и начала танцевать. Люди движутся скудно и скупо, подчиняясь правилам и рисункам. Девица носилась стрекозой между корявых стволов старых яблонь, кружилась кленовым семечком, отталкивалась от камней и ветвей, обнимала землю и гладила опавшие листья. Ши почудились белые крылья, трепещущие за спиной — мнится, мнится.

От толчка с дерева градом посыпались яблоки, разрушив недолгое волшебство. Раскрасневшаяся Элли со смехом повалилась на траву.

— Уфф, устала. Умираю, как хочется пить.

— Вот родник, девочка.

Отбросив назад непослушные волосы, Элли склонилась над чашей, набрала пригоршни воды, плеснула в лицо, глотнула — и вдруг отпрянула.

— Простите, мне… мне почудилось.

— Что почудилось, милая? В волшебном саду видишь странные вещи.

— Словно бы по краю мраморной чаши бродит белый голубь. Он хочет что-то сказать и не может, и из глаз птицы льются кровавые слезы.

— старинная загадка и ответ на нее давно найден. Если б наглец Томас Рифмач не вмешался в тот спор, голубь бы остался при Неблагом дворе, безгласным слугой. Удивительно, что ты разглядела.

— Знаете, сэр, я как раз хотела об этом спросить.

— Давай будем на «ты», дитя. Называй меня ши.

— Хорошо, Ши. Знаешь, я давно вижу то, чего не видят другие. Муравьиные королевы в фонарном свете кажутся мне подданными феи Титании, пума с индейского браслета рычит на меня и скалит зубы, в пруду подле нашей фермы похоронен некрещеный младенец, а в соседнем городке живет настоящая ведьма. Я боялась рассказывать, даже маме и папе, думала, вдруг я сумасшедшая? Но взрослые все равно подозревали, пичкали меня таблетками и водили к врачу.

— Вылечил он тебя? — ухмыльнулся Апельфер.

— Как видишь, — фыркнула Элли. — После колледжа я отправилась путешествовать, побывала в Италии, Франции, теперь приехала на родину бабушки. Я подумала, мало ли кто-то из родственников тоже с причудами или в семейных архивах остались записи. Но архивы сгорели, дом, как видишь, пустует. А странные вещи никуда не деваются. Можешь объяснить, Ши, почему меня преследуют духи и тени?

— Погоди немного, я принесу нам сидра. Чудесного, сладкого, сам готовлю. Выпьем по стаканчику, и я все тебе объясню. Подожди здесь, хорошо?

В погребе ши остановился передохнуть немного, утишить бешеный бег сердца. Как давно он не встречал полукровок, не ощущал столь ясного дара провидения, не находил партнеров, годных для настоящей игры. Одиночество может завершиться сегодня, через считанные часы.

На мгновение змейкой проскользнула холодная мысль — пригласить девушку прогуляться на побережье, к меловым скалам. Она молода, весела и доверчива, смерть от удара мгновенна, боль не успеет нахлынуть. Вдруг слухи не лгали и корабль действительно явится на зов крови?

Взять ее, как иных женщин, проще простого — малышка Элли уже очарована музыкой, она кинется в сети белой голубкой, а затем полюбит его всем сердцем. Поселится в маленьком домике, станет печь яблоки в золе камина, танцевать под музыку флейты, слушать хор соловьев и хриплое карканье ворона. Начнет встречать туристов и степенно проговаривать пресный канон экскурсии, а потом хихикать над скучными непонятливыми людьми. Будет нянчить зеленоглазых детей и гадать, кто унаследует дар. Обречет их на участь чужаков в чужой стране. А потом ляжет в рыхлую землю и покинет его — позже чем чистокровные дочери Евы, раньше, намного раньше, чем он — бессмертный.