Роман Савков - Не время для нежности [СИ]

Ни богомолов, которых Рики невзлюбил еще на болотах, ни тем более паровозов, как прозывали гарнизонные служаки огромных, похожих на гусениц существ — неповоротливых до неприличия, но неуловимо быстрых, когда те, настроившись на цель, совершали прыжок, — им так и не повстречалось.

Появись паровозы малым количеством, Рики нашелся бы, что им противопоставить — этого теперь не отнять. Однако будь тварей чуточку больше трех и путешествие к владению Лориани могло закончиться плачевно. Прикрыть и себя и Иглао, наемник уже не смог бы.

У трехэтажного особняка пришлось пропустить вперед огромного котяру, решившего вдруг наискось пересечь улицу. Не глядя по сторонам, он нес в зубах обмякшее белесое тельце. На морде и лапах маслянисто-черным блестела шерсть.

Лучше сейчас не вставать у того на пути, а то может подумать, что хотят отобрать добычу. Обидится еще — неизбежен бой. Не хотелось убивать полезное животное.

Все владения, что минули недавно, напоминали об обрушившемся на Сар-город несчастье: распахнутые настежь врата, полупустые подводы, тюки на них и около — кое-какие раскрыты, торчит наружу скарб.

Собирались спешно, но основательно. Вон, даже бумагу кто-то пытался грузить. Зачем ее столько за стеной?..

Во дворах разруха: почти вся уличная мебель разломана, а та, какой удалось уцелеть, перевернута, будто кидались ей. А если и не кидались, то просто попрыгали гурьбой, втаптывая ни в чем неповинные деревяшки в землю. Куски одежды — рукав от сюртука, повдоль разорванное платье и чулки в крупную сетку разбросаны по деревцам.

Тут же были и трупы — не успели убежать хозяева, как ни готовились. Не меньше десятка обезглавленных тел за каждым забором. Если судить по одежке — Сар-город значительно потерял в управленческом и судейском составе. Хотя… А кем тут теперь, собственно, управлять? Город обезлюдел за ночь, вымер в считанные часы.

Бедолаги, что в обилии устилали землю за дорогими оградами, остались на месте лишь потому, что не успели сообразить — бежать из взорвавшегося котла нужно было немедля, не растрачивая драгоценное время на бесполезные сборы; а не ждать подарков от судьбы в виде внезапно возникшей армии на горизонте. Не надеяться на авось.

Поморщившись, Рики поднял руку к лицу. В носу свербило от разлитых в воздухе ароматов смерти во всем ее разнообразии.

Справа меж домов появилась прогалина, через которую появилась возможность взглянуть на нижний уступ холма, где тянулись дома храмовников. Первый попавшийся на глаза двор заставил Рики отвернуться. Поправив шляпу, он все-таки посмотрел вниз: по нарочито неровным плитам песчаника там двигался паровоз.

Тело его блестело в лучах приподнятого над горизонтом солнца — дымчато-белая броня слегка подрагивала и матово бликовала на солнце. За тушей, которую не обхватить и втроем, на камне оставался кровоточащий след. Бордово-красный.

— Поистратился он совсем недавно, — указав мечом на колышущийся внизу сгусток плоти, сказал наемник. — Видишь, как брюхо надул, да как хвост приволакивает? Точно — отобедал уже.

— Зачем ты мне это показываешь? — дернув плечом, спросил Иглао. Ему тоже было неприятно.

— А чтоб до конца осознал… чтоб до косточек пробрало оттого, что сделали с городом твои, — Рики хотел сказать нечто грубое, но передумал в последний момент, — соплеменники.

— Я устал отрицать вину. Думай и делай, как считаешь нужным… давно приготовился умереть, — пустым голосом проронил Иглао. Добавил: — Никогда еще не видел их так близко. Какие же они все-таки…

— Страшные и противные? — подсказал Рики.

— Жалкие, — буркнул висельник. — Разве не видишь, как им больно?

Не оглядываясь и не страшась нападения из-за угла, Викис пошел вверх по улице. Ругая висельника последними словами, проклиная всех ушедших богов, весь мир, готовый со дня на день накрыться одним большим медным тазом, Рики поплелся следом. Нагнал и, забежав чуть вперед, сделал вид, что это он ведет преступника, хоть и обстояло дело сейчас с точностью до наоборот.

До дома заказчика оставалось всего-ничего — каких-то сто метров. Вон, уж виднеется усеянный пиками забор. Не нравится только, что некоторые из прутьев потеряли вид, утратив прямолинейность. Часть пик потемнела до угольной черноты, другие — испарились, будто их и не было никогда. Тут и там на камне виднелись пятна гари и копоти. Само здание — фасадная его часть, что вторым этажом как бы выглядывала из-за забора, — оставалась как прежде, нетронутой.