Игорь Осипов - Тысячелетний воин Ярополк

З-з-зинь. Динь. Динь.

А потом резкий взмах руки. Блестящий в свете фонарей нож уронил на асфальт желтоватую жижу, и всё разом смолкло. От навалившейся тишины в ушах тихо зазвенело, а шёпот зевак показался громким шумом.

– И́зо свиа́та во мо́рак, – произнесла хозяйка Лютолесья, вставая во весь рост.

Она обошла труп и приблизилась к высаженному посреди газона папоротнику, вытянув к нему руку с ножом. С белого лезвия на перистые листья капнула кровь лесного людоеда. В тот же миг земля дрогнула, издав гул, какой остаётся после удара по туго натянутому барабану. Свет фонарей, ламп и автомобильных фар разом погас, погрузив двор во тьму. Кто-то неподалёку охнул, кто-то громко выругался.

– Ярик, гляди! – прокричала Муркина и вытянула руку в сторону цветка.

А там разгорался меняющийся в цвете огонёк. От него, подобно семенам одуванчика, в разные стороны разлетались радужные искры, падая на траву, бетонные бордюры подножие медного истукана и хвою ёлочек.

– Цвет папоротника, – прошептал Вась Вась, а потом сорвался с места, бросившись к огоньку.

– Стой! – заорал я и бросился навстречу, но остановить вампира не успевал.

Тот был ближе.

Я только начал бег, а он уже преодолел треть. Метнувшуюся наперерез Соколину отбросило в сторону, словно девчонку, вставшую на пути у взбесившейся лошади, и я даже удивиться не успел, откуда у него столько сил. Лишь в последний миг раздался выстрел, и вампир упал на траву. Но даже там он продолжил ползти к цветку, пылая алыми глазами.

– Он идёт, – прохрипел Вась Вась, скребя пальцами газон. – Я преподнесу ему дар. Пустите меня.

Я подскочил к упырю и прижал к траве, навалившись всем весом.

– Что с тобой?

– Пусти, пожалуйста, – протянул вампир, вытянув к цветку руку, и откуда столько сил у него? Диву даться можно. – Я должен! – Прокричал он и дёрнул головой, пытаясь меня укусить.

– Кто этот владыка? – спросил я, нагнувшись поближе к его уху.

– Голос в голове. Он шепчет. Шепчет, что владыка идёт, что он самый лучший, что он свет во тьме.

– Ярополк, – закричала Гореслава, – ты должен сорвать цвет первым!

Лесная дева держала поперёк тела Муркину, которая вырывалась и шипела, как кошка.

– Что с ней? – спросил я, поднимая голову.

– Дурень, – процедила лесная дева, – цветок тянет многих из числа нечисти. А она тоже нечисть.

Я стиснул зубы и несколько раз ударил Вась Вася по голове, отчего тот обмяк, а потом схватил за лодыжку и подтащил к трупу людоеда, с которого торопливо начал стягивать верёвку.

– Тише, Василий, – бормотал я. – Полежишь тихонько, а опосля отдадим тебя Егору Олеговичу. Уж он-то найдёт способ тебя вылечить.

Вампир дёрнулся и пришлось на него навалиться, чтоб не вырвался. Тем временем Гореслава вместе Соколиной замотали каким-то шнурком руки и ноги Муркиной. Дмитрий же приставил к голове духа-хранителя этого газона волшебную палочку и процедил:

– Попробуй только дёрнуться.

Дух же задрал вверх руки и испуганно таращился на нас.

Связав вампира, я выдохнул и встал, а потом чуть не выругался со злости. Над цветком склонилась Несмеяна, протянув руки, желая обхватить волшебный огонёк, как замёрзший человек горячую кружку.

– Не надо! – прокричал я, быстро оглядевшись.

Все были заняты и помощи ждать неоткуда. И получалось, что дитя змеиного народа сейчас сорвёт цветок, и всё будет напрасно.

– Несмеяна, прошу, не надо! Ты меня слышишь?

Девушка вздрогнула и раскрыла рот, из которого вытянулся тонкий раздвоенный язык.

– Я только посмотрю, – прошептала она, приближая руки к огоньку. – Он такой чудесный.

– Не надо, – повторил я просьбу, медленно подходя к девушке.

– Он такой тёплый. – прошипела она нечеловеческим, лишённым чувств голосом, – я только разок притронусь. Можно?

Я приблизился к ней. Сперва мелькнула мысль ударить бледную девушку по голове, но вместо этого опустил руки на её тонкие холодные плечи.

– Несмеяна, я подарю тебе грелку. Волшебную грелку. Я разрешу греться у меня под одеялом, ты же помнишь тепло моего тела? Только не срывай.

Дитя змеиного народа подняла на меня глаза с расширенными до предела зрачками.

– Яр хороший, – протянула она. – Я помню его тепло. Гореслава тоже хорошая, но она убьёт меня, если я буду греться как тогда. Но же ты разрешишь просто греться?

Несмеяна говорила, а я медленно наклонялся, обнимая девушку одной рукой и протягивая другую к радужному огоньку.

– Да, – произнёс, а потом резко подался вперёд и ухватил цветок.