Макс Фрай - Зеленый. Том 1

– Просто вы в другую сторону особенная, – утешил ее незнакомец. – Вы музыкант, каких больше нет.

– Откуда вы знаете? – подскочила Цвета.

– Да отовсюду сразу, – улыбнулся тот. – Я не умею только из какого-то одного места знать.

– Вы из здешней Граничной полиции? – наконец сообразила Цвета.

– И хотел бы сказать вам: «бинго!» – потому что слово хорошее. Красиво, звонко звучит. Но все-таки нет. Для службы в полиции я чересчур богема и анархист. Ни за что не согласился бы дежурить по графику и на совещаниях заседать. Поэтому вашего досье я не изучал. Зато однажды полночи слушал вашу музыку в записи. Попросил поставить из любопытства, а потом до утра выключать не давал. С тех пор я ваш должник. Так это было вовремя, вы не представляете! Я в тот день как раз… скажем так, приболел. Чувствовал себя даже не человеком, а драной тряпочкой, восставшей из ада, где ею долго и тщательно протирали адскую пыль. И тут вдруг ваша труба, чистая небесная радость, как живая вода из сказки. Я под нее тогда так отлично ожил, что до сих пор хожу спокойный и безмятежный, как летнее море в штиль.

– Ой, как здорово! – воскликнула Цвета. – Мне вот именно это сейчас позарез надо было услышать! Что от моей игры кто-то ожил!

– Ну вы все-таки учитывайте, в моем случае «ожил» это просто метафора, – серьезно сказал тот. – Я не лежал бездыханный. Боюсь, будь я настоящим покойником, понадобилось бы что-нибудь посильней.

– А вы еще спрашиваете, что я на Другой Стороне забыла, – усмехнулась Цвета. – Вот это и забыла. Силу! Я за силой сюда пришла.

– Ну и как, добыли?

– Наоборот, растеряла, – мрачно призналась она.

– А это потому, что впали в уныние. Его здесь у нас действительно – завались. Масса ошеломительных возможностей легко и недорого приуныть. Но я бы никому не советовал так развлекаться. От уныния еще ни у кого не прибавлялось сил. От него только все портится – и сам унывающий, и весь остальной мир.

– Да ладно вам – весь мир, – отмахнулась Цвета. – Вот прямо пришла я такая ужасная, приуныла и все тут испортила. А до меня на Другой Стороне, типа, был рай.

– Да почему сразу рай? По-разному было. И до сих пор по-разному есть. Но факт остается фактом: чем сильней человек, тем больше вокруг себя может испортить, сам того не желая, одним своим настроением. А у вас-то силищи – будь здоров! К дому, где вы поселились, лучше теперь близко не подходить, так настроение портится. Уж не знаю, как ваши соседи справляются; справедливости ради, большинство людей унынием не удивишь, но это не значит, что они заслужили добавки. В этом смысле вы сейчас – чуть ли не самый опасный в городе террорист. Будь это кто-то другой, я бы ему за такие дела голову открутил. Но вы – это вы. Ваша голова такие звуки из трубы извлекает, что ладно, оставим ее на месте, как есть. Делайте, что хотите, хоть вусмерть обунывайтесь, вам все можно, потому что я – ваш должник.

– Ну ничего себе заявление, – пробормотала Цвета. Хотела сказать сердито, но вышел растерянный писк.

Она уже окончательно перестала понимать, что происходит. Кто с ней вообще говорит? Городской сумасшедший, невесть кем себя возомнивший? Или сотрудник здешней Граничной полиции, мало ли, что не признается, может, ему служебная инструкция не велит? Или?.. Впрочем, остальные версии звучали настолько безумно, что Цвета предпочла поскорее выкинуть их из головы.

– Вы сами сказали, что пришли к нам за силой, – пожал плечами незнакомец. – А я просто объяснил, как обстоят дела. Пока вы унываете, толку не будет. Не поможет вам Другая Сторона. Сюда не за унынием следует приходить, а за отчаянием. К вам отсюда ходят за радостью, а к нам от вас – за безграничным отчаянием. Такой пока расклад.

– За отчаянием? – недоверчиво переспросила Цвета. – Можно подумать, у нас своего нет.

– Чувство, которое вы называете словом «отчаяние», у вас, безусловно, есть. Но настоящее безоговорочное отчаяние обреченных вам недоступно. У вас для этого слишком радостно жить и слишком легко умирать.

Цвета невольно содрогнулась, не столько умом, сколько измученным долгим пребыванием на Другой Стороне телом осознавая, насколько он прав.

Наконец спросила:

– Ну и зачем оно нужно?

– Как по мне, в большинстве случаев, совершенно незачем. Просто у нас тут обычно выбора нет. Родился на Другой Стороне слишком умным и не в меру чувствительным, получи приз. Однако мир настолько разумно устроен, что любая, самая страшная палка непременно оказывается о двух концах. Из отчаяния, доведенного до предела, можно взять очень много силы – если стойкости хватит. Ну или упрямства. Я сам в свое время взял. Но не рискнул бы настойчиво рекомендовать этот метод. Не пытайтесь повторить в домашних условиях, так в подобных случаях говорят.