Макс Фрай - Зеленый. Том 1

Телетрап не подали, пассажирам пришлось выходить на взлетное поле, где их поджидал автобус; в принципе, неудобно, но Стефан этому только рад, потому что, спустившись с неба, сразу ступить на землю, а не на пол в зале прилета – достойное, вежливое поведение. Красивое начало знакомства. Если бы не полагался на случай, а сам планировал встречу, организовал бы ее именно так.

Ну, здравствуй, думает Стефан, опуская правую ногу на влажный от недавно прошедшего дождя бетон так осторожно и бережно, что это уже называется «ласково». Потом ставит левую – вроде бы рядом с правой, но почему-то на плитку, или брусчатку, или как там на самом деле правильно называется это покрытие, черт его разберет.

Оглядевшись, Стефан даже не то чтобы с удивлением, скорее просто с искренней благодарностью обнаруживает, что от толкотни в автобусе он избавлен. И кружить с чемоданом по зданию аэропорта, постепенно приближаясь к заветному выходу, не придется: он уже и так снаружи стоит. Сам ничего ради этого немудреного, а все-таки чуда не сделав, даже толком его не захотев, потому что у Стефана есть твердое правило – в любой непонятной ситуации сперва осмотреться, принюхаться, разобраться, как тут все устроено, а уже потом начинать чего-то хотеть. Или, наоборот, не хотеть.

«Ну вот, считай, разобрался, – весело думает Стефан. – Подробности неясны, перспективы пока туманны, но самое главное – мне тут рады. А это самое главное. Значит, точно подружимся. Отличный чувак оказался граничный город Берлин».

В ответ на его «подружимся» земля под ногами приходит в движение. И не только земля, а и светлое пасмурное небо, и стены здания аэропорта, и навесы, и дорожные знаки, все вокруг мельтешит и пляшет, кружится и несется, словно реальность больше не надежная твердь, а легкомысленная волна.

«Так меня еще нигде не встречали, – думает растроганный Стефан, расставляя ноги пошире и вцепившись в ручку назначенного якорем чемодана, чтобы как-то посреди этой счастливой, исключительно ради него поднявшейся и для него одного существующей бури устоять. – Это ты, получается, здорово без меня заскучал?»

И город Берлин, который совсем недавно был для него просто точкой на карте, ничего не значащим именем, словом чужеземного языка, всем своим пестрым огромным телом, всеми домами, дворами, дорогами, фабриками, садами, ангарами, трамваями, электричками, светофорами, продуктовыми рынками, вывесками кафе, автомобильными гудками, смехом, криками, плеском воды, фырканьем кофеварок, фортепианными гаммами, воем сигнализаций, басами и барабанами, звоном церковных колоколов, телефонов и разбитых стаканов, каждым псом, каждой нахальной белкой, каждым голубем и воробьем, каждой запертой дверью, каждым открытым окном отвечает: «Да!» – и нетерпеливо спрашивает, натурально дергает за штанину: «Поиграем? Ты же пришел со мной поиграть?»

Стефан, который, по идее, старый солдат, но вот прямо сейчас состоит практически из одного бесконечного сердца, думает: ну а что еще с тобой делать? А потом, не столько влача за собой черный как ночь чемодан, сколько на него опираясь, чтобы не улететь вверх тормашками, идет в направлении остановки автобусов, доставляющих пассажиров из аэропорта Тегель на центральный вокзал.

На этом месте можно было бы красиво приврать, будто Стефан внезапно увидел шаманским внутренним зрением предначертанный путь и теперь ему вдохновенно следует, но будем честны, для целенаправленных передвижений по городу на общественном транспорте шаманское зрение не особо хорошо приспособлено. Поэтому маршруты и номера подходящих автобусов Стефан заранее посмотрел в интернете, еще с утра, по дороге в аэропорт.

Но к остановке он, конечно, идет не просто так нога за ногу, а рабочим колдовским шагом, исполненным зоркости и любви. И ощущает, как откликается город, натурально же верещит от восторга и норовит хоть чем-то – облаком дыма, порывом ветра, дружелюбным непоседливым псом, веткой, обознавшейся барышней, полой чужого пальто, обрывком старой афиши – обнять.

«Ясно все с тобой, дорогой, – думает Стефан. – И правда соскучился. Давненько, значит, по твоим улицам никто умеючи не ходил. Ничего, мы это исправим. Теперь только держись».

Получасом позже, оставив чемодан в камере хранения на вокзале – сейчас он больше не нужен, но еще пригодится на обратном пути, – «Стефан выходит на улицу. Пересекает вокзальную площадь, останавливается возле невысокого заграждения, отделяющего тротуар от проезжей части, и адресует себе самому и как бы всей реальности сразу вопросительный взгляд.