Дмитрий Данилов - На пороге [сборник litres]

– Ослушался Яроволк князя, – вступил в разговор Стрелозор, – пошёл сам войной на Лисьих Хвостов. Без разума. Без жалости. Не избежать теперь лиха…

В продолжение ночи и части следующего дня они проехали мимо или неподалёку от не менее чем двух десятков сожжённых станов. Иногда посреди степи встречались трупы скота и среди них – мёртвые пастухи. Зарево пожаров подсвечивало небо. Дым застилал полную луну.

Жрецы были мрачны. Березин молчал. Его сознание, интуиция и чувства вместе проделывали какую-то сложную работу, которую он сам не мог классифицировать и однозначно не решался определить как чисто мыслительную…

Огнеслав нагнал войско Яроволка в середине дня. Находясь всё в том же состоянии неудержимой ярости, князь временил разговаривать со Старшим Воином, опасаясь не сдержаться и повести себя недостойно.

Разговор между ними произошёл, уже когда в общий стан прибыли волхвы вместе с повозками. И Березину довелось при нём присутствовать.

Огнеслав был спокоен внешне, но Березин чувствовал, что под этой видимостью скрываются разочарование и гнев, смешанные с неутихающей скорбью князя по погибшим мирным жителям и жене.

Войдя в шатёр, Яроволк поклонился без страха. В его лице и движениях не чувствовалось вины. Могучие плечи были, как всегда, расправлены, и он высоко держал голову.

– Гой еси, Огнеслав, – поздоровался он и повёл речь сам, не дожидаясь слова князя, что было, насколько Березин понимал, противно обычаям.

– Ведаю, в гневе ты на меня, князь, – заговорил он своим тяжёлым рыкающим голосом, – но не мог я поступить иначе. Не было силы более терпеть обиду и горе от подлого народа. Когда погиб брат твой, – в лице Огнеслава что-то дёрнулось, – славный Берегмир, я хотел немедля проучить Лисьих Хвостов, но твоя воля была иная, и я подчинился, князь, как делал всегда. Ты понадеялся на силу жрецов и защиту Дивного Отца. Но они не спасли жену твою.

Березину показалось, что в зелёных глазах Огнеслава вспыхнуло пламя.

Не прерываемый, Яроволк продолжал:

– Милоока тебе была женой, но также была мне сестра, князь, – дрожь пробежала по могучему телу его, – и когда узнал я, что подлые Лисьи Хвосты сотворили, то мочи моей терпеть больше не стало. И полагаться на бормотание жрецов в припадке гнева счёл я недостойным воина. И потому собрал я как можно боле воинов, пошёл на врага и разорил это гнездо, и, не останови ты меня, стёр бы до последнего Лисьего Хвоста с лика земли-матери. И воины меня в том поддержали. А теперь – суди меня, князь, как вольно тебе будет. Совесть моя чиста…

Князь молчал. Березину показалось, что в глазах его стояло пламя пожара – точь-в-точь как тогда в степи.

– Неразумный, – заговорил вместо него Светлозор, обращаясь к Яроволку, – зло зло порождает и плодит его в изобилии…

Полог шатра был откинут, и на входе появился воин:

– К тебе вожди Лисьих Хвостов, князь.

Огнеслав словно очнулся. Он перевёл взгляд на воина и спросил с подозрением:

– Чего им надобно?

– Говорят, с миром, – позволил себе улыбку воин, – просят твоего прощения и милости перед лицом войска твоего великого. Клянутся вечной дружбой и дары принесли…

Князь перевёл глаза на Яроволка, но тот выдержал взгляд. На лице Старшего Воина не было радости, но только уверенность в своей правоте.

– Пускай идут восвояси, – проговорил Огнеслав медленно, – и дары свои себе оставят. Передай, что войско моё уйдёт, но ежели осмелятся опять ступить в наши пределы, то я ворочусь…

Воин вышел, опустив за собою полог. Князь посмотрел на стоявшего в той же позе Старшего Воина.

– И ты иди, Яроволк… – сказал он мягко.

Яроволк послушался и, тяжело ступая, вышел из шатра.

Светлозор покачал головой.

– Вижу, что неспокоен ты, жрец, – обратился к нему князь, – но такова природа сего мужа. Яроволк – славный воин. Поступать же так я больше Яроволку не позволю…

– Яроволк – славный воин, – согласился Светлозор, – но разумом необуздан. Гневу предела не знает. А от гнева в голове – туман. И ежели человек не опомнится вовремя, то и оглянуться не успеешь, как в том тумане Мара корни пустит… Мой тебе совет, князь, – Светлозор покачал головой, – пускай воины выберут нового Старшего. Ибо заблудший Старший всех воинов смутить может…

– Слышу тебя, жрец, – почтительно кивнул в его сторону Огнеслав, – и вижу, как и ты, в душе сего воина замутнение, но не чувствую в Яроволке той угрозы. Один раз оступиться каждый может. Горе по Милооке утихнет, и Яроволк больше творить бесчинства не станет…