Дмитрий Данилов - На пороге [сборник litres]

Чёрный двинулся вдоль узкого извилистого прохода между «домами» – вероятно, главной улицы. Пожалуй, больше всего его удивило не отсутствие людей в этом месте, а своя собственная реакция на это открытие. В душе он ощущал одновременно и разочарование, и долю тоски, но к ним примешивалась также различимая нотка… облегчения. Это настроение начало формироваться в нём ещё тогда, когда погибли его родители. С того самого момента мир будто обернулся против него. И события дней, прошедших до того, как он оказался в снежной пустыне, заставили его почувствовать это особенно явственно.

И всё же Чёрный оставался человеческим существом. И как человек он подспудно переживал одиночество. В людской среде это переживание было затушёванным, замаскированным поверхностными контактами с окружающим миром. Здесь формулу дистиллировала сама среда. И чем более успешными были его попытки выживания в ней, тем более сильнодействующей формула становилась.

Задумавшись, Чёрный не заметил, как дошёл до противоположного края пустующего поселения. Шорох заставил его подскочить и почти потерять равновесие. Он пригнулся, оглядывая хижины и держа «копьё» наизготовку. Тишина наполнилась угрожающим значением. Сами строения казались ему притаившимися живыми существами с зияющими пастями дверных проёмов. И он не удивился бы, если бы они с рычанием бросились на него. Дай он только слабину. Чёрный до предела напрягал органы чувств, но всё не мог определить источник опасности. И одновременно он физически ощущал на себе чей-то пристальный взгляд. Словно два лазера, глаза этого существа прожигали его насквозь.

Чёрный не видел, но был почему-то уверен, что неведомый наблюдатель – человек. За последние двое суток, посвящённых борьбе с дикой природой, он отвык от людей. Он был готов к нападению дикого зверя, но мысль встретиться сейчас лицом к лицу с этим человеком приводила его в ужас. Бурное воображение заранее наделяло этого потенциального противника дьявольской хитростью и исполинской силой.

Страх вырвался из горла Чёрного хриплым дрожащим звуком. Он потряс «копьём», как это, вероятно, делали далёкие пещерные предки человека, встретившись с непонятным или более сильным врагом. Противник не отреагировал, очевидно не желая выходить на открытый бой. Это привело Чёрного в ещё большее смятение. Сдерживающие центры рухнули, и, повинуясь одним инстинктам, он бросился бежать. Через несколько неуклюжих шагов на снегоступах он спотыкался и падал лицом в снег, тут же утопая в нём чуть не по грудь, начиная с головы. Но немедленно выкарабкивался, барахтаясь, как насекомое в ловушке муравьиного льва, вставал и пытался бежать снова.

За ним была погоня. Преследователь что-то кричал. Чёрный бросил взгляд назад и увидел довольно крупную фигуру в лохмотьях и звериных шкурах. Человек с лицом, заросшим густой рыжей бородой, махал руками, наверное, угрожая. Чёрный спешил изо всех сил, но враг настигал его неумолимо, как кошмар. Чужое дыхание оказалось уже совсем близко – за спиной; Чёрный развернулся всем корпусом и приготовился к сражению не на жизнь, а на смерть. Противник ловко уворачивался от «копья», отбивая выпады своей более короткой и увесистой дубинкой – тоже сработанной из обломанной ветки. Он всё время что-то кричал, и до Чёрного не сразу дошёл смысл его слов. Точнее, он забыл, что эти звуки можно воспринимать как слова, что это – речь. Вдруг до его ушей долетело одно особенное сочетание звуков, и Чёрный застыл как вкопанный. Противник тоже прекратил двигаться, насторожившись. Он повторил те же звуки в том же порядке. Кипяток крови немного отхлынул от головы, и мозг Чёрного теперь смог уже воспринять звуковой поток как нечто единое – самостоятельную неделимую формулу. К нему вернулась способность понимать слова.

– Чёрный… – машинально повторил человек ещё несколько раз, вглядываясь в его лицо.

Чёрный посмотрел на незнакомца другими глазами. Он был выше среднего роста. Сухие, но крепкие руки. К ногам примотаны грубые самодельные лыжи, сделанные, по всей видимости, из досок, снятых с крыш пустующего поселения. Человек зарос волосами и бородой, потому разобрать черты лица не было никакой возможности, но взгляд голубых глаз – живой и ясный – был, несомненно, Чёрному знаком. Он не поверил себе, замер совершенно, даже перестав дышать. Глаза его искали особую примету на этом лице. Чёрный вздрогнул – вот она. Почти незаметная под густыми зарослями на лице – беловатая полоска от правой скулы и вниз по щеке.