Дмитрий Данилов - На пороге [сборник litres]

– Лана?.. – не совсем уверенно произнёс чей-то голос, и она подняла глаза.

Чёрный действительно не до конца ещё верил тому, что это была она. Лицо её было круглее, чем он помнил, волосы потемнели, в глазах появилась едва заметное азиатское лукавство. Но очарования она не потеряла. И по тому, как забилось сердце, когда он встретился с ней глазами, Чёрный понял, что перед ним была именно Лана.

Похоже было, что она не удивлена их встрече. В её зелёных глазах быстро мелькнуло непонятное выражение, значение которого он не успел распознать. Будто она приняла какое-то решение.

– Привет, – просто сказала она и улыбнулась живо. – Откуда ты знаешь моё имя? Наверное, из моего заявления?

Чёрный на секунду задумался, пытаясь разобраться, в какой момент он узнал её имя – до того, как очутился в новом месте, или после, и в какой раз? Что из того, что он помнил, было настоящим, а что продуктом его воображения. Затем спохватился:

– Мне нужно с вами поговорить. Срочно, – он старался, чтобы его голос звучал убедительно, но выходило взволновано и нелепо.

Она снова улыбнулась. Но улыбка неожиданно слетела с её лица:

– Вот мой автобус. Поедем вместе, здесь мы торчим у всех на виду…

Чёрный ничего не успел сказать, как Лана с ребячьей прытью вскочила со скамьи, бесцеремонно схватила его за руку и практически поволокла непонимающего за собой. В автобусе она поспешила занять два свободных места.

– Я просто хотел вас предупредить, – снова попытался выполнить свою миссию Чёрный, усаживаясь рядом, но Лана перебила спокойно, но тоном, не терпящим возражений:

– Не здесь, – затем она окинула его оценивающим взглядом, открытым и без стеснения, как у детей, и спросила: – Тебя как зовут?

– Саша… – Чёрный слегка смутился. Всё происходило не так, как он планировал, и вообще странно, и он чувствовал дискомфорт.

– Саша, – она вдруг погрустнела. – Александр. Мою маму зовут Александра. Папа звал её Сашей.

Чёрный не знал, как ответить. Его беспокоило смутное ощущение того, что ситуация выходит из-под контроля. Но ответа не требовалось. Она дёрнула его за руку, показывая в окошко:

– Смотри, это моя школа – я здесь училась. Номер три – с углублёнными языками, знаешь?..

Чёрный присмотрелся к обшарпанному трехэтажному зданию в глубине квартала и произнёс негромко, будто разговаривал сам с собой:

– Здесь должна была быть детская площадка – слева от школы, а сейчас – какой-то памятник.

– Какой ты странный, – она рассмеялась с беззаботностью, удивившей его. – Здесь всегда стоял Дзержинский.

Чёрный потёр нос, коротко помотал головой, возразил ещё более тихим голосом:

– Нет. Дзержинский стоял кварталом ниже…

Она посмотрела на его нахмуренное лицо и вдруг прильнула, обхватив его руку и положив ему на плечо голову. Чёрный удивился и от неожиданности попытался отодвинуться, но она только прижалась сильнее, не отпуская, и зажмурила глаза. Девушка была совсем рядом. Чёрный поглядел на аккуратно расчёсанные волосы с ровным пробором посередине, тонкие пальцы с немного грубыми кончиками, и он обратил внимание на тонкий аромат, пробивавшийся сквозь тучу автобусных запахов. Её духи напоминали запах весеннего поля. Странное ощущение тепла и непонятной радости, неведомо откуда взявшееся, заполнило его душу. Автобус покачивался, отчаянно скрипел и трясся на плохой дороге. Кто-то кашлял. Бабушка на сиденье с другой стороны автобуса вязала, быстро двигая спицами. Две женщины бальзаковского возраста усердно перемывали косточки какой-то общей знакомой. Чёрный всё сидел, не шевелясь, боясь нарушить волшебство момента.

– Я думаю, что это опасно для меня и для вас – находиться на виду вместе, – начал Чёрный, как только они вышли на её остановке. – Я…

– Вот именно, – снова перебила Лана. – Поэтому пошли быстрее, – потребовала она с улыбкой в голосе и потянула его за рукав, почти перейдя на бег.

– Куда?

– Там, где мы сможем спокойно поговорить, – она бросила на него быстрый взгляд. – Нам ведь это и нужно?

Чёрный не нашёл возражения. Квартира, куда они зашли, оказалась просторной и светлой. Отделка, несомненно, стоила немало, как, впрочем, и мебель. Складки прорезались у Чёрного на лбу, когда он вспомнил о том, кто обеспечил, вероятнее всего, этот простор и комфорт.

Чёрный снял ботинки, куртку аккуратно повесил в прихожей и прошёл за Ланой. Она сбросила своё безупречное строгое пальто прямо на паркетный пол в зале, размотала шарф ленивым изящным движением, огляделась рассеяно, затем медленно опустилась на диван, посмотрела на Чёрного с улыбкой Моны Лизы.