Дмитрий Данилов - На пороге [сборник litres]

Ответ, лившийся из трубки, был длинным и, очевидно, содержал нелицеприятную характеристику самого майора и его начальства, ибо на лице у Катасонова выступили капельки пота.

– Я понимаю, что это ваша личная жизнь, Василий Васильевич, – полузадушенно согласился майор. – Начальство вмешиваться в неё не собирается. Просто нужна ваша помощь. После того как субъект будет нами обработан, мне приказано передать его вам для наказания согласно законодательству и, – майор замялся, – по вашему усмотрению. И если что с вашим ресурсом случится или ещё с кем, то мы поймём – всё между нами. И вся эта клевета, что у нас лежит, на милицию местную под вашим руководством, она тоже, понимается, не будет приниматься в расчёт.

В трубке стало тихо. Катасонов удивлённо собрал лицо в кучу, посмотрел на айфон и даже потряс его:

– Але?.. – позвал он.

Похоже, короткая фраза, раздавшаяся в ответ, его удовлетворила, ибо майор кивнул и нажал «сброс».

Ржавый телефон-автомат, унылое наследие советских времён, видимо, рассчитывал на безмятежную старость в век, когда мобильников стало больше, чем людей. Чёрный грубо разбудил его несколькими ударами кулака по железному брюху. Таксофон прокашлялся электрическим треском и заунывно загудел в трубку. Но на звонки ни на мобильный, ни на домашний Костик не отвечал.

К сыпавшейся с неба каше добавился невесть откуда взявшийся ветер. Лицо секло, руки окоченели, став синего цвета. Уже безо всяких предосторожностей Чёрный влетел в знакомый подъезд. За дверью было так же тихо, как и в прошлый раз. В прошлый ли? – мелькнула у него шальная мысль, но у Чёрного не было сейчас времени с ней разбираться. Он нажал кнопку звонка и прислушался. Ничего. Никакого движения.

– Где же ты, дружище? – прошептал Чёрный.

Повинуясь безрассудному импульсу, он надавил ручку двери, потянул, и она поддалась. Чёрный застыл. Но тишина внутри и холод снаружи помогли ему решиться.

– Костик?

Ответа не было. Первым делом Чёрный заглянул на кухню. Никого. Обычный бытовой беспорядок. Не удержавшись, Чёрный заглянул в сковороду. Котлета выглядела немного лежалой, но голод – не тётка. Засохшее мясо было жёстким. Чёрный поискал взглядом стакан, чтобы налить воды. Вместо стакана на глаза попалась кучка пакетиков с сухофруктами на этажерке. У Чёрного потеплело на душе: Костик всегда держал достаточный их запас на случай, если его друг зайдёт в гости.

Котлета, наверное, помогла мозгам перейти на более высокую передачу. Чёрный сообразил, что Костик частенько сидел, закрывшись в спальне, и, надев наушники, гонял в DOTA или ещё какую-нибудь сетевую игрушку.

Дверь в спальню была действительно закрыта. Чёрный постучал, нажал на ручку двери. Костик и был здесь. Он лежал на полу с неподвижным скорбным лицом. Правая рука его неестественно согнута и, скорее всего, сломана. Тёмно-красное озерцо на полу было совсем крошечным, несмотря на ширину лезвия ножа, воткнутого Костику в грудь. Очевидно, бóльшая часть крови из перерезанных сосудов заполнила полости внутри тела.

Чёрный опёрся на притолоку, с усилием сделал несколько вдохов. Придя в себя от первоначального шока, он опустился на корточки рядом с Костиком, прикрыл другу глаза – полные боли и страха, и только теперь заметил клочок бумаги рядом с ножкой кровати. На этом обрывке какого-то флаера обнаружилось только два символа, коряво нацарапанных маркером: «№ 1».

Почерк не принадлежал Костику. Чёрным маркером, как этот, городская шпана обычно писала разнообразные глупости в школьных туалетах и на стенах домов и подъездов. Вероятно, человек, оставивший эту метку, и убил Костика. Перед внутренним взором Чёрного само собой выплыло косо ухмыляющееся красное лицо Родика. Кулаки у Чёрного сжались. Что это значило – «Номер один»? Что сам Чёрный будет следующим? Бессмысленно. Было и так ясно, что нечего ждать от Родика милосердия, если Чёрный окажется во власти этого атавистического человеческого существа.

Звук сирены – отдалённый – постепенно нарастал и теперь привлёк его внимание. Чёрного прошиб пот. Неужели дела могли стать ещё хуже? Он быстро поднялся, вышел из комнаты, тихо притворив за собой дверь. С вешалки в коридоре он снял тёплый Костиков пуховик, сдёрнул с крючка шапку. На площадке, на счастье, никого не было. Сирена выла всё ближе. Чёрный остановился на секунду перед дверями лифта. Тот же маркер! На железной створке был криво намалёван череп с костями. Неизобретательно.