Виктория Полечева - Тюльпинс, Эйверин и госпожа Полночь [litres]

– У вас десять минут! – крикнул помощник Полуночи. – Жду в коридоре!

– Ну, как-то так… – Тюльп вышел из комнаты, поправляя жесткий воротничок, впивающийся в шею.

– Эм-м-м… – Мистер Элнеби брезгливо дернул носом и повертел длинным пальцем в воздухе.

Бывший господин покорно повернулся вокруг себя, демонстрируя все недостатки костюма и собственной фигуры.

– Ладно, думаю, она прикажет отвести вас к портному. Воспитанники госпожи Полуночи ни в коем случае не должны ее позорить. Эйверин! Мы долго будем тебя ждать?

– Не так долго, как бы мне хотелось, – буркнула девчонка и вышла из комнаты.

Ей желтый цвет был совершенно не к лицу, но Эйвер по-прежнему прямо держала спину, а открытые предплечья неожиданно добавили всему образу шарма. Больше не выглядела она замарашкой со Старой Свалки, сейчас она вполне могла сойти за дочь какого-нибудь не особо состоятельного господина.

Мистер Элнеби провел их в центральную часть особняка, туда, где начинались покои госпожи Полуночи. Тюльпинс бывал здесь прежде много раз и уже привык к сложным узорам из разноцветного стекла на огромных окнах, к люстрам, украшенным мелкими фарфоровыми цветами, к мягким и безумно дорогим коврам и мебели с золотыми ножками. А вот девчонка, хоть и старалась казаться серьезной, наверняка впервые в жизни увидела такое богатое убранство. Она вздыхала каждый раз, когда поворачивала голову, пытаясь рассмотреть великолепную работу того или иного мастера. Ее широко распахнутые глаза и приоткрытый рот говорили о чистом и искреннем восхищении. Тюльпинс улыбнулся, а Эйверин, заметив его взгляд, тут же нахмурилась и с вызовом спросила:

– Что?

– Тебе ведь тут нравится, правда? Видишь, хоть госпожа и зовется Полуночью, дом как будто из света состоит, да?

– Дом к ней никакого отношения не имеет. Он ведь не меняется от каждого ее дурного поступка, верно?

– Ох. – Тюльпинс обиженно поджал губы. Сияние, окружавшее девчонку, тут же рассеялось. – Умеешь же ты все исковеркать…

– Так-так-так, детишки, помолчим, да? – Помощник Полуночи остановился перед высокой позолоченной дверью, суетливо поправил шелковый отворот пиджака, отряхнул брюки, а потом принялся приглаживать волосы.

– Да открывайте уже, мистер Элнеби, – буркнула Эйверин. – Мы тут состаримся, пока вы подготовитесь.

Мистер Элнеби приподнял брови и оскорбленно фыркнул, но Эйверин уже потянула ручку двери на себя. Тюльпинс, ошеломленный таким поведением, хотел что-то возразить, но несносная девчонка первым втолкнула его в зал.

«Райская комната» – так прежде называла матушка Тюльпа этот зал. Белый мрамор колонн отражал свет золоченых люстр, птицы, искусно написанные сверкающими красками, кружили по потолку, вся мебель – сочетание ослепительно белого и золотого – украшена драгоценными камнями. Тюльпинс обернулся к Эйверин, чтобы оценить ее реакцию. Он был уверен, что после такого зрелища девчонка еще долго не сможет прийти в себя.

Но Эйвер вновь буравила глазами госпожу Полночь, которая устроилась за круглым столом. Казалось, неописуемая красота, что царила вокруг, больше не беспокоила девчонку. Она походила на хищника, заприметившего цель. Ну, или на жертву, которая прямо смотрит в глаза смерти и настроена биться до конца.

О девчонке и ее недопустимом поведении Тюльпинс быстро забыл: его мысли заняла госпожа Полночь. Она подняла голову от работы – на коленях ее лежала вышивка – и ласково улыбнулась. Глаза ее сверкнули из-под полуопущенных ресниц, и Тюльп в них растворился. Госпожа поманила их тонкими пальцами, и Тюльпинс пошел вперед намного быстрее, чем сам того желал. Девчонка презрительно фыркнула и последовала за ним.

– Госпожа Полночь, вот ваши… – воскликнул мистер Элнеби неестественно высоким голосом.

– Да, спасибо, Элнеби. Можешь идти, – перебила его госпожа и взмахнула рукой, словно отгоняя насекомое. – Дальше мы сами.

– Н-но, госпожа, я думал, что должен знать, что вы им поручите… чтобы…

– Элнеби. – Полночь холодно посмотрела на помощника в упор, и тот сразу вжал голову в плечи, ссутулился. – Вы. Можете. Быть. Свободны.

Тонкие губы мистера Элнеби задрожали, и он, пятясь, покинул зал.

– Итак, мои милые! Присаживайтесь! Ну, как вам у меня живется? – Госпожа Полночь откинула волосы с ворота красного платья, расшитого сверкающим бисером.

– Все замечательно, п-п-просто отлично, нам все так… – затараторил Тюльпинс.

– Довольно, милый, довольно. Твое мнение я знаю. – Госпожа Полночь ласково потрепала Тюльпа за щеку, и тот выпятил от досады губу. Он не хотел больше, чтобы его воспринимали глупым маленьким карапузом. Он уже раз в неделю сбривает почти полноценные усы, он – почти мужчина!