Виктория Полечева - Тюльпинс, Эйверин и госпожа Полночь [litres]

Он улыбнулся, но улыбка вышла вымученной, словно силы его внезапно покинули. Учитель поколебался немного, а потом взял со стола хрустальную птичку.

– Я всегда ношу ее с собой, – зачем-то пояснил он и вышел из кабинета, коротко поклонившись.

Какое-то время Тюльпинс и Эйверин стояли перед картой в полной тишине. За окном сгущались сумерки, вновь опустевший желудок Тюльпа недовольно ворчал, а шум в доме постепенно нарастал: слуги готовились к ужину.

– Странный он. Сначала зовет заниматься, а потом вдруг убегает.

– Угу. – Девчонка смотрела на карту, но взгляд ее был пустым.

– Но, как мне кажется, он нас очень многому может научить.

– Угу…

Тюльпинс еще раз бегло взглянул на Эйверин и, поняв, что она не настроена на беседу, принялся тоже рассматривать карту. Конечно, он ее и без того отлично помнил, но нужно же было себя чем-то занять. Внезапно кое-что насторожило бывшего господина. Он недоуменно почесал затылок и сказал:

– Здесь не хватает городов. Нет Сорок Второго. – Парень ткнул в горную гряду, идущую от их города. – Пятого нет, возле Буристого моря, видишь? Хм. Тридцать Седьмого, Тридцать Третьего, Двадцать Девятого, Пятьдесят Третьего, даже Четырнадцатого и… и Двадцать Пятого нет. Это город, в котором я, по словам Полуночи, родился…

– Угу…

– Эйверин! – настойчиво позвал Тюльпинс. – Тут городов не хватает! И… Смотри! Ты знала, как называется наше Хранительство?

– Что? – Девчонка удивленно дернулась, как будто бы только вспомнила, что в комнате не одна.

– Дайданим. – Тюльпинс ткнул пухлым пальцем в серебристые извитые буковки. – Это не странно?

– Я не так уж много карт видела до этого. – Эйверин пожала плечами.

– А я видел множество карт. В разных городах, в разных книгах, на разных стенах. – Тюльпинс еще раз постучал по карте. – Не было названия.

– И что в этом странного? – Девчонка сдвинула черные бровки, и у Тюльпа появилось ощущение, что он ее раздражает.

– П-п-понимаешь… Ну, имена ведь дают людям, городам, каким-то вещам, чтобы их как-то различать… Имена всегда дарят индивидуальность. – Тюльпинс заломил руки. – Мне трудно это объяснить. В общем, зачем называть Хранительство, если оно одно? Если нет других?

Девчонка на миг посмотрела на Тюльпинса с интересом, а потом покачала головой:

– Глупости. Я собираюсь найти мистера Элнеби и выпросить еды. Ты со мной?

Тюльпинс кивнул, вновь кинув взгляд на карту. Стало быть, мальчишка Булутур был прав? Их Хранительство – одно из многих? Почему же тогда о других совершенно ничего не слышно?

Мистер Элнеби нашелся не скоро. Вид у него был взмыленный и усталый. Оказалось, пропал маленький цветочник госпожи Полуночи, а вместе с ним и ключи от оранжереи. Запасные ключи определенно где-то были, но никто не мог вспомнить, куда они запропастились. Пока мистер Элнеби метался между слугами, опрашивая то одного, то другого, Эйверин стояла в тени, оперевшись на стену. Она то и дело скребла тонкими пальчиками платье на груди: наверное, привыкла так гладить свою белку.

Когда мистер Элнеби усадил их есть, Тюльпинс с удивлением заметил, что глаза у Эйверин покраснели, а еще она то и дело утирала нос.

– Что? – резко спросила она, заметив, что Тюльп ее рассматривает, и уткнулась в тарелку.

– Д-д-да ничего. – Парень недоуменно пожал плечами.

– Заметил, – вдруг сказала Эйверин, пережевывая кусок твердого сыра в специях, – что тут даже слуги чем-то похожи на цветы? Все очень красивые.

Тюльп недоуменно осмотрел слуг, снующих на кухне. Ну, кухарка могла бы гордиться своим прямым носом, у посудомойщика были сильные руки, а у женщины, что занималась стиркой чуть поодаль, – весьма привлекательные волосы. Но они ведь слуги, как можно считать их красивыми? Красота, конечно же, синоним благородства. То, что низменно, не может быть красиво.

– Мы с тобой не вписываемся. – Девчонка критикующим взглядом окинула Тюльпа.

– Ну, знаешь ли… – Бывший господин оскорбленно поджал губы, уставившись на тарелку с морковным пирогом. А потом вдруг его язык сам повернулся, изо рта вырвались слова, к которым мозг его не имел никакого отношения: – Ты, например, красивая.

Девчонка фыркнула в стаканчик с томатным соком, и он растекся по ее щекам и подбородку.

– Т-т-т-только глаза у тебя жуткие, – добавил Тюльпинс, ужасаясь собственной развязности. И что с ним такое? Почему он говорит все, что думает?

– М-да. Не спорю. – Девчонка отерла лицо салфеткой, а потом тоскливо посмотрела в окно. – Кажется, снег начинается? Когда идет снег, мне страшно не хочется быть одинокой. Мне всех не хватает, – прошептала она, с шумом отодвинула стул и пошла искать мистера Элнеби.