Виктория Полечева - Тюльпинс, Эйверин и госпожа Полночь [litres]

– От м-м-м-м-меня? – Тюльпинс закрыл руками лицо. Еще никогда никто в него не верил. Ну, кроме матушки, конечно. Тюльпу показалось, что в его жизни сейчас происходит что-то настолько значимое, что пути обратно не будет. А как бы радовалась матушка, услышав слова мистера Гиза! Хоть она никогда и не сомневалась, что сыну ее уготована великая судьба.

– От вас! Напрасно вы прячете лицо. Уверен, вам нечего стыдиться! – Мистер Гиз даже расстегнул воротничок рубашки и распахнул окно. – Ох, как стало жарко, вы заметили, мои маленькие герои? Сейчас, сделаю кое-какие пометки…

Он вновь вернулся к столу, записал что-то в обтянутом черной кожей блокноте перьевой ручкой и на миг застыл, уставившись на небольшую хрустальную птичку, покоящуюся на углу стола. Вдруг он порывисто отвернулся и запустил руки в густые волосы.

Тюльпинсу захотелось рассмотреть фигурку, уж очень тонкой она была работы. Он тихо спросил:

– Какая искусная вещица, мистер Гиз. Можно взглянуть?

– Да-да, конечно, – сорвавшимся голосом ответил учитель, не оборачиваясь.

Эйверин, выведенная из оцепенения вопросом Тюльпа, подняла голову. Она увидела хрустальную фигурку и вскочила с дивана. Бельчонок шлепнулся на пол и недовольно пискнул. Но девчонка словно этого не замечала. Она как зачарованная смотрела на руки Тюльпа, и в глазах ее на миг блеснули слезы. Эйверин быстро отвернулась, шмыгая носом.

Тюльпинс посмотрел на учителя, а потом на девчонку, чувствуя странное напряжение. Он озадаченно пожал плечами и вернул птичку на место. Видимо, влюбленные девчонки могут вести себя ужасно глупо и непредсказуемо. Да и учитель что-то не в себе.

Мистер Гиз шумно выдохнул, уселся за стол и поднял газету.

– Ох, сколько удивительных событий происходит каждый день, вы согласны? – прогнусавил он, шмыгая носом.

– Д-да, пожалуй, – кивнул Тюльп, едва не расхохотавшись. В его жизни ничего не происходило долгие годы, а потом жизнь, решив, видимо, что за ней должок, осыпала его с ног до головы такими событиями, что до самой смерти хватит.

– Мистер Гиз, а кто я? – громко спросила Эйверин, резко развернувшись. Щеки ее по-прежнему полыхали, а в глазах искрилась недобрая энергия, которая испугала Тюльпа. Девчонка подняла с дивана свою белку и поцеловала ее в холку, видимо, прося прощения за свой опрометчивый поступок.

– Вы, моя милая, таус. Мастер над иллюзиями. – Мистер Гиз опустил газету и с такой нежностью посмотрел на девочку, что Тюльп осуждающе покачал головой. Учитель же видит, как краснеет перед ним служка, как ей неловко. Зачем же поощрять такие заранее обреченные на провал чувства?

– Я не знаю, что такое таус, – ответила Эйверин, нахмурившись. Она как будто бы вспоминала, где раньше могла слышать это слово.

– Вы – как Тюльпинс, только родом вы отсюда, милая. Пока в ваших силах внушать животным свои эмоции, – мягко ответил учитель, кивая подбородком на бельчонка. – Я сразу его заприметил. Он ведь всегда дрожит, когда вам страшно, верно? Кричит, когда вы кричите, дерется, когда вы негодуете…

Девчонка испуганно дернулась и дрожащими руками пересадила бельчонка на диван. Она отскочила к стене, прижав руки к груди. Ее глаза расширились от ужаса, а щеки вновь стали мертвенно-бледными.

– Чего вы так испугались, милая? – Мистер Гиз встал из-за стола, настороженно комкая газету.

– Это… это жестоко, – пролепетала Эйверин. – Получается… получается… – Тонкие губы ее задрожали, она посмотрела на учителя и застыла на несколько мгновений. – Из-за меня… столько… боли.

За долю секунды до того, как девчонка выскочила из кабинета, Тюльп заметил, как брызнули из ее глаз слезы.

Тюльпинс попытался разрядить обстановку дурацкой шуткой, которую когда-то слышал от Самсела, но лицо мистера Гиза вытянулось от печали. Огонь, полыхавший в больших черных глазах, потух. Учитель кинул беглый взгляд на хрустальную птичку, стоявшую на столе, и вновь опустился в кресло, прижав пальцы к губам.

– Тюльпинс, вы не будете против, если неначавшееся занятие наше прекратится? Я обещаю, что мы наверстаем упущенное при первой же возможности. Вы можете меня простить? Кажется, мне нужно немного поразмыслить.

– Конечно, мистер Гиз. – Тюльпинс почтительно поклонился и обеспокоенно взглянул на всеми покинутого бельчонка, забившегося в угол дивана.

– Я о нем позабочусь. А может быть, Эйверин захочет за ним вернуться. Передайте ей, что я должен вас научить пользоваться способностями и в нужный момент их подавлять. Она сможет больше не причинять… – мистер Гиз прочистил горло, – боль своему питомцу. Вы знаете, куда идти? Мистер Элнеби показал вам комнаты?