Виктория Полечева - Тюльпинс, Эйверин и госпожа Полночь [litres]

В салоне кареты было натоплено и душно. Госпожа Полночь, одетая в роскошные черные меха, сидела на полке, обитой красным бархатом. Она элегантно взмахнула кистью, указывая на полку напротив себя. Тюльпинс хотел было подать руку девочке в знак примирения, но она забралась по подвесной лесенке без его помощи, и ему ничего не оставалось, кроме как усесться с ней рядом и захлопнуть дверцу. Карета, словно только этого и дожидалась, тронулась с места.

Госпожа Полночь протянула ладонь девочке и нежно улыбнулась.

– Здравствуй, милое дитя.

От одной этой улыбки сердце Тюльпа растаяло, а все тело полегчало и едва не оторвалось от лавки. Но девчонка лишь буркнула что-то в ответ и крепче сжала белку, забравшуюся под пальто.

Тюльпинс удивленно уставился на госпожу Полночь, но та лишь легким жестом поправила элегантную шляпку и отвернулась к окну. Ее профиль был так прекрасен, что у Тюльпа перехватило дыхание. Словно никогда прежде не видел он ее, никогда прежде не осознавал, насколько она прекрасна. Парень перевел взгляд на девочку, и холодок пробежал по его спине. Служка впилась черными глазами в госпожу Полночь, дыхание ее участилось, а тонкие, плотно сжатые губы побелели. Тюльпинс сглотнул и дал самому себе обещание не спускать с девчонки глаз. Пусть и маленькая она еще, пусть и хилая на первый взгляд, но от нее, кажется, можно ожидать чего угодно.

Возле Дома Господ столпились зеваки: новость о том, что перед самым балом у госпожи Полуночи появятся новые слуги, молниеносно разлетелась по городу.

Девочка, кого-то завидев в толпе, неожиданно ссутулилась и стала выглядеть еще младше.

Высокие кованые двери Дома Господ отворились, открыв глазам Тюльпа сплошную, окрашенную в красный стену.

Механический голос пробасил:

– Представьтесь, госпожа.

– Лэйн Оттервил, госпожа Полночь. Положение один – один – один. Улица Цветов, дом четырнадцать – тридцать восемь.

Тюльпинс удивленно взглянул на госпожу Полночь. Он раньше и не задумывался, что у нее может быть обычное, вполне человеческое имя.

– Замечательно, госпожа. Цель вашего визита? – вновь пробасил голос.

– Регистрация слуг, Эйверин Бордерхауз и Тюльпинса Энли.

«Эйверин… Красивое имя. Только вот характер несносный, никак с этим именем не сочетается», – подумал Тюльп.

– Заявка принята. Вы получите ответ через три, две, одну секунду.

Стена с тихим скрипом отъехала вбок, и перед госпожой Полуночью и ее спутниками появился просторный зал со сводчатым потолком, подпираемым резными каменными колоннами. Даже девчонка по имени Эйверин не смогла сдержать вздоха удивления.

Навстречу им выскочил служащий, он низко поклонился госпоже Полуночи и повел всех вперед, суетливо причитая:

– Ох, простите за формальности, мы вас не ждали, госпожа Полночь… Простите, у нас недостаточно празднично, мы не думали, что…

Гулкие шаги разносились по залу, где стояло множество столов с брошенными документами. Еще минуту назад тут явно кто-то работал, но, видимо, визит госпожи Полуночи – достаточно веская причина, чтобы оставить все дела.

Служащий подвел их к небольшому окошку и начал задавать стандартные вопросы, поспешно записывая их на свиток ослепительно белой бумаги:

– Имя слуг?

– Информация по Эйверин Бордерхауз есть в Доме Господ. Я перекупаю ее у города в связи с кончиной Дарины Кватерляйн.

– Что?! – удивленно воскликнул Тюльпинс. – Госпожа Кватерляйн?.. Тоже?..

Наверное, вид у Тюльпа стал настолько печальным и растерянным, что девчонка впервые на него взглянула если не с теплотой, то с пониманием.

Глаза же госпожи Полуночи сверкнули из-под темных ресниц рассерженно, и поэтому Тюльпинс покорно зажал рот рукой.

– Так, – дописав что-то на свитке, сказал служащий, – дело с Эйверин Бордерхауз улажено. С вас пятьсот двилингов. Уплатит мистер Элнеби чуть позже, верно?

– Само собой разумеется. Сделает запрос в Первом и все перечислит. – Госпожа Полночь начала раздражаться. – Имя второго слуги – Тюльпинс Энли, бывший господин.

– Место рождения слуги и имена родителей?

– Эм, место рождения – Сорок Восьмой город, конечно же. А имена родителей… – Тюльпинс запнулся. – М-м-мать Совейна Энли…

– Отец слуги?

Госпожа Полночь вновь недовольно взглянула на Тюльпинса, словно без ее разрешения он вообще не имел права вмешиваться в разговор, и совершенно будничным тоном сказала:

– Тюльпинс Энли рожден в Двадцать Пятом от Совейны Энли и Чарльза Митеуса.