Виктория Полечева - Тюльпинс, Эйверин и госпожа Полночь [litres]

Когда масло разгорелось, мальчишка двинулся вглубь леса, подальше от деревни. Сухие ветви захрустели под его босыми ногами, ковер из порыжевшей хвои мягко зашуршал.

– Эй! – Тюльпинс побежал за мальчишкой, когда тот уже почти скрылся из виду. – Ты поведешь меня к Старейшине?

Мальчик остановился, подняв фонарь до уровня лица, видимо, чтобы лучше было видно его возмущение.

– Да что ты смотришь на меня так?! – Тюльпинсу стало не по себе: от льдистого взгляда по спине то и дело пробегали мурашки. – Где Старейшина?

Мальчик нахмурил бесцветные брови и церемонно поклонился.

– Булутур. Старейшина, – коротко представился он.

Тюльпинс подпрыгнул на месте от возмущения. Он гневно вскинул кулаки и закричал:

– Прекрати глумиться, мальчик! Мне нужно увидеть вашего Старейшину, чтобы мне дали кров! Чтобы меня накормили, в конце концов! Я очень устал и не потерплю твоих шуточек!

– Думаешь, я шучу?

Молодой господин хотел вновь ответить что-то едкое, но замер, открыв рот. Холодные глаза смотрели устало и спокойно. Такие глаза бывают только у глубоких стариков, не у детей. Не шальные искорки юной веселости играли в них, а горел свет самой мудрости и величественной зрелости.

– Но… но если ты – Старейшина… – Тюльпинс сглотнул. – Почему ты тогда не пригласил меня в дом?

– Там слишком тесно, тебе бы не понравилось. – Мальчик зашагал дальше. – К тому же было слишком рано.

– Но ты велел Каю привести меня как можно скорее!

– Верно. Чтобы ты не мешался у них под ногами. Им от таких капризных гостей тоже отдых нужен.

Мальчик замолчал, и Тюльпинс не стал больше ничего спрашивать. Он пробирался сквозь заросли по узкой тропинке за невесомой, почти призрачной фигуркой и пытался уверить себя в том, что еще не выжил из ума.

Наконец они выбрались из густой чащи на маленькую полянку. Мальчишка остановился и погасил фонарь. Только белую рубашонку было видно в кромешной тьме да черные росчерки тонких ветвей, нависших над головами.

Старейшина улегся на землю и приказал Тюльпинсу:

– Ложись.

Парень, не помня себя от усталости, с удовольствием лег рядом с мальчишкой и прикрыл тяжелеющие веки. Сознание его тут же ухнуло в вязкую бездну сна, но легкое прикосновение Старейшины и его тихий голос уже призывали проснуться.

– Привык к темноте? Теперь уж можно. Смотри.

Тюльпинс с трудом открыл глаза, силясь не уснуть, и ахнул от удивления. Блестками, брошенными на иссиня-черное покрывало, мерцали над ним звезды. Они складывались в причудливые фигуры, плыли в немыслимую даль встревоженной рекой, манили и устрашали безызвестностью. Никогда прежде Тюльпинс не видел столь потрясающего зрелища: на небе Сорок Восьмого изредка вспыхивала одна жалкая звездочка, но и ту быстро заслоняли облака.

– Не дышишь? – спросил мальчишка одобрительно. – Хорошо. Значит, еще не все потеряно. Тот, кого чаруют звезды, не может быть слеп душой.

– Ты меня сюда для проверки тащил? – Тюльпинс усмехнулся, устраиваясь удобнее.

– Да. И если вдруг ты пришел сюда с недобрыми мыслями, то без меня не сможешь выбраться. Так и останешься в лесу, пока дикие звери не спасут тебя от жажды и голода.

Тюльпинс сглотнул, взволнованно проведя ладонью по шее. Сонливость мигом улетучилась.

– Я вообще не намеревался сюда приходить, – поспешил объяснить он, ловко прихлопывая комара на щеке. – Все вышло случайно. И… мне нужна помощь.

Старейшина и не думал задавать вопросов, а потому Тюльпинсу пришлось продолжить:

– Я просто закрыл глаза, находясь в своей спальне. А открыл их уже посреди степи с красной травой.

Мальчишка сел, поджав колени к подбородку и обвив их тонкими руками. Теперь, когда глаза Тюльпинса привыкли ко тьме, он без труда заметил, что Старейшина дрожит.

– Тебе холодно?

– Нет, – отрезал мальчик. – И называй меня Булутур. Ты знаешь, откуда ты?

– Что?

– Лейним? Да, кажется, Лейним. – Мальчишка с жадностью всматривался в лицо молодого господина, но тот продолжал лишь недоуменно хмуриться. – Идет. Значит, ты ничего не знаешь. Тогда расскажи, почему именно это место? Разве ты уже бывал здесь?

Тюльпинс дернулся, отгоняя скачущее насекомое от лица.

– Нет. Но видел его на рисунке… У нас в городе такие яркие цвета можно встретить только в чьих-то одеждах. Ну или в садиках, если уж на то пошло. А на том рисунке не было солнца, но от него исходил жар, понимаешь? Словно вся картина – само лето. А в Сорок Восьмом всегда очень прохладное лето…