Виктория Полечева - Тюльпинс, Эйверин и госпожа Полночь [litres]

– Я жил. – Тюльпинс горько усмехнулся. – Потому что не понимал, как мне их не хватает. А там… там темно было… Как будто внутри у меня… Знаешь, я однажды услышал нелепую фразу: «Умирать в одиночестве страшно». Так вот, этот человек был неправ. Страшно умирать не в одиночестве, а одиноким. Я пытался ухватиться за ниточки… За что-нибудь, что могло удержать меня в этом мире… И не нашел ни одной. Я не живой. Тень от человека, ничего больше. – Тюльп вздохнул. – Не стоило меня спасать.

– Стоило. Папа всегда учил меня, что человеческая жизнь всегда дорого стоит. Ты пока не знаешь, зачем тебе жить. А потом обязательно узнаешь, – твердо сказала Эйви и сжала плечо Тюльпа. – Мы с тобой должны еще разобраться с Полуночью, помнишь? Может, в этом и есть наш смысл, как думаешь? Спасти Сорок Восьмой от нее – не так уж и мало, да?

Тюльпинс слабо улыбнулся и просипел:

– С-с-с-с-спасибо.

Тюльпинс давно затих. Перестал шевелиться, шмыгать носом и тяжело дышать. Эйви беспокойно ерзала на месте, пытаясь сдержаться: ей хотелось хватать парня за руку и проверять пульс чуть ли не каждую минуту. Ясное дело, это было глупо: Тюльпинс сидит рядом, умирать ему совершенно не от чего, опасности миновали. Но тишина, которую то и дело прерывали гулкие удары, доносящиеся от воды, давила на виски.

Пусть он стонет, пусть жалуется, пусть хнычет, в конце концов. Пока есть какие-то эмоции, есть и сам человек. Значит, он еще способен жить, значит, сможет бороться. А от Тюльпинса так тянуло холодным отчаянием, что Эйверин то и дело ежилась, пытаясь сохранить крупицы тепла.

– Слышишь? – тихо сказала Эйви, уставившись на воду. – Стучать чаще стали. Скоро нас спасут.

Тюльпинс фыркнул, и Эйверин словно расслышала в этом простом звуке вопрос, который охватил все мысли парня. Мучительный вопрос, вопрос, перекручивающий все нутро: «А зачем? Зачем меня спасать? Зачем мне дальше жить?»

– Ну перестань. – Эйви хотела взять Тюльпинса за руку, но тут же отдернула ладонь: она наткнулась на кусочки выпирающих костей. Парень не проронил ни звука. Выходит, даже боли он сейчас не чувствовал.

Спустя несколько минут звуки стихли, и Эйверин взволнованно подскочила на ноги. Она знала, что первым, кто кинется ее спасать, будет Додо. И она не ошиблась. Вскоре его макушка замаячила над водой, он широко улыбнулся и закричал во весь голос:

– Я знал, Эйви! Я знал, что ты вспомнишь! – Мальчишка выбрался из озерца и кинулся к Эйверин. Он так крепко обнял ее, что ей стало трудно дышать. Но она была не против: объятия Додо стоили тысячи несделанных вдохов. – Я так испугался, Эйви! – зашептал мальчишка на ухо подруге, а потом вдруг чуть отодвинул ее лицо от себя и звонко поцеловал.

– Ой, Додо! – Эйверин отскочила в сторону и расхохоталась, не в силах скрыть радость. – Ты чего это?

– Говорю же, – мальчишка закрыл лицо ладонями и тихо буркнул: – Испугался.

Следующим из озера вылез Рауфус, а за ним – Чин и Гёйлам. Виноватый вид Рауфуса развеселил Эйви. Даже в полутьме пещеры видела она по-детски оттопыренную губу и мохнатые брови, слившиеся воедино.

– Ведьма, всех заколдовала! – радостно воскликнул Гёйлам. – А я-то уж думал, что в темноте ваши трупы будем вечность вылавливать!

– Ну, ты, это… – Рауфус двинул друга локтем в бок, – думай, что говоришь, да? Не померли они же? Не померли. Хорошо все, значит. Нормально. И там снаружи все целые.

– Да ничего, Рауфус. – Эйверин похлопала громилу по руке. – Это случайно вышло, мы поняли. Ты ни в чем не виноват.

– Так и я говорю, не виноват! А они мне: ты, дурак, всех убил! – взревел парень от радости, что обрел защитника. – А я как Хайде увидел, так и, ну… это… Ну, ты поняла.

– Эй, парень, – Чин присел напротив Тюльпинса, – а с тобой-то все в порядке? Живой?

Эйверин стало ужасно совестно. Она словно увидела, как посветлел вокруг нее воздух: Додо, Рауфус, Гёйлам – все они радовались ее спасению. А вот Тюльп вновь остался совсем один.

– Парень, ты слышишь меня? – Чин опустил широкую ладонь на щеку Тюльпинса. – Слышишь?

– Да все в порядке. – Парень дернул головой. – Идем обратно или нет? Нам еще как-то объяснять Полуночи, что с нами стряслось.

Чин пожал плечами и полез в воду, за ним двинулись Гёйлам, Рауфус и Додо, который бережно поддерживал Эйверин за руку.

– Ты идешь? – Эйви обернулась, отошла от Додо и помогла подняться на ноги Тюльпинсу.